Мик Джаггер - стр. 51
Челси тогда было захолустьем – времена, когда здесь находили приют пьющие и употребляющие художники и прочая богема, вроде бы давно прошли. Край Света, расположенный на западной оконечности Кингз-роуд, на границе с отнюдь не романтичным Фулэмом, был сонным районом, в основном рабочим, с лавками, кафе и пабами. Эдит-гроув считалась, пожалуй, наименее привлекательной улицей в окрестностях – ее стискивали ряды ветхих домов середины викторианского периода, с пилястрами на крыльце, и сотрясало дорожное движение, мотавшееся туда-сюда между Найтсбриджем и Вест-Эндом.
Меблирашка располагалась на втором этаже дома 102. Стоила она шестнадцать фунтов в неделю плюс электричество, за которое полагалось платить, суя шиллинги в металлический счетчик цветом как линкор. Мик обитал в единственной спальне вместе с Китом, Брайан спал на диване в гостиной. В квартире имелась выщербленная и выцветшая ванна и раковина с кранами, которые неохотно выжимали из себя ржавую струйку воды. Туалет был общий, этажом ниже.
Эта дыра, изначально лишенная прелести, вскоре погрузилась в убожество эпических масштабов, нечаянно воспроизведенное в классическом британском фильме «Уитнейл и я»[72]. Постели не убирались; в кухонной раковине высилась гора грязной посуды и заплесневевших бутылок из-под молока. Потолки почернели от свечного дыма и были покрыты рисунками и граффити, а окна заросли таким слоем грязи, что случайному гостю казалось, будто здесь просто никогда не открывают тяжелых штор. Затем появился еще один сосед, молодой печатник Джеймс Фелдж, с фамилией, смутно намекавшей на его таланты: остальные ценили его способность «харкать» – плеваться мокротой на стены, в результате чего вместо обоев складывались устрашающие узоры.
Возникает вопрос, как Мик, знаменитый своей чистоплотностью, терпел такие условия? Однако бунт против родительских ценностей у большинства девятнадцатилетних перевешивает все остальное. Кроме того, было ощущение грязной жизни, как у настоящего блюзмена, хотя в окрестностях Кингз-роуд настоящие блюзмены попадались нечасто. Наконец, воодушевленно загаживая квартиру, сам он – как и Брайан – до нечистоплотности не опускался, оставался очень аккуратным и ухоженным, как молодые офицеры Первой мировой, полировавшие пуговицы во фламандской грязи. Брайан умудрялся каждый божий день мыть и сушить волосы, а Мик (как позже вспоминал Кит в очередной период взаимного раздражения) переживал «свой первый кэмповый период… бродил по дому в синем льняном халатике… Продолжалось это с полгода».