Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей - стр. 35
У Союза кинематографистов был замечательный дом отдыха на Черном море в Пицунде, прямо на берегу, покрытом гладкой галькой и обрамленном реликтовым хвойным лесом. Единственное, что было плохо в доме отдыха, это питание. У ворот нашего заведения нередко можно было видеть «скорую помощь» – кинематографисты часто травились. Я сидела на балконе, печатала на пишущей машинке переводы и ела, готовя еду на привезенной электроплитке, благо в Пицунде был шикарный рынок. Ко мне периодически присоединялись Тимур и Инга Сухишвили. Для Миши поход в столовую был не поводом поесть, а возможностью побеседовать. Так что он три раза в день рисковал отравиться, чтобы эту возможность не упустить.
Даму, которая возглавляла наше заведение, звали Гугулия Николаевна. Кинематографисты назвали его «Гу-гушкиным гнездом». Шутили: «Пролетая над гнездом Гугушки».
Замечательными были в Пицунде концерты классической музыки в курзале. Многие наши друзья были прекрасными музыкантами – Джансуг Кахидзе, Лексо Торадзе, Максим Шостакович, Владимир Виардо, Григорий Жислин…
А так как Дом отдыха кинематографистов был до краев наполнен талантами, мы имели возможность наслаждаться импровизированными концертами и джазовыми вечерами под темным южным небом, усеянным яркими звездами, когда создавалась иллюзия, что Москвы с ее советской жизнью не существует.
В один из наших отдыхов Миша в период трезвости от нечего делать написал очень смешную поэму – «Поцундиаду», сделав всех отдыхающих в Пицунде ее участниками, и веселил обитателей нашего заведения в течение нескольких дней.
Несколько лет подряд мы проводили отпуск в Пярну, где жили Дэзик и Галя Самойловы. До сих пор помню, как будто это было вчера, культурные вечера в их доме, или, как их называл Дэзик, «культур абендс». Чтение стихов, скрипичные концерты в исполнении «Буси» Гольдштейна, рассказы Льва Копелева, пародии Абызова – веселая атмосфера общения людей, друг другу крайне приятных.
Я налаживала наш быт, заботилась, как всегда, о Мишином здоровье. Помогал мне в последнем маленький сын Самойловых Паша, упорный борец со спиртным: «Тетя Рина, а папа с Мишей пьют коньяк во втором айнеляуде (в переводе с эстонского „буфете“)». И мы с Пашей бежали во второй айнеляуд. Недаром Дэзик писал:
Регине действительно тяжело давалось «мишестроение», а Мише не всегда казалось, что им руководят без «стервства». Я много ставил, пил вино, полагая, что в нем всегда таится вдохновенье, часто болел «люмбагой», лежал в больницах, писал там свой «мемуар», а Регина многократно перепечатывала его на машинке, исправляя грамматические ошибки и расставляя запятые, переводила с английского пьесы (только одну из которых я поставил – «Дорогая, я не слышу, что ты говоришь, когда в ванной течет вода» Роберта Андерсона) и вообще – немало намучилась со мной. А в 1983 году по дороге в аэропорт Домодедово я умудрился еще влететь в лобовой удар на шоссе и на пять месяцев вообще вышел из строя. Лежал в больнице с переломами и трещиной в тазу, и Регина помогала врачам поставить меня на ноги в буквальном смысле этого слова.