Мигрант, или Brevi finietur - стр. 1
Глава первая
Не было ни грохота, ни вспышки. Только что тянулась улица, туманная, влажная; облака чуть разошлись, и в длинной прорехе блестели, ничего не обещая, две-три звезды. Фонари отражались в темных окнах, в стеклах припаркованных машин и в мокром асфальте. Крокодил шагал, не глядя под ноги, из-под его подошв разлетались брызги – не сытые, чавкающие навозом брызги весенней удобренной почвы, но капли городских легкомысленных луж, подернутых радужной бензиновой пленкой.
И вдруг все ушло будто в вату: улица и звезды, фонари и асфальт. Крокодил прошел еще несколько шагов и остановился – справа и слева, откуда ни возьмись, выросли стены. В его легких еще остался мокрый воздух осеннего вечера, а ноздри уже вдыхали другой, суховатый и кондиционированный, начисто лишенный запахов. Над головой вместо фонарей зажглись синеватые лампочки. Крокодил в панике оглянулся – его мокрые отпечатки, числом четыре, ярко выделялись на полу длинного пустого коридора.
Быстро, в поисках выхода, он прошел коридор до конца. Мягко разъехались створки дверей, и голос, искаженный динамиком, произнес буднично и даже устало:
– Андрей Строганов?
– Да, – сказал Крокодил и потряс головой, пытаясь сообразить, что случилось и что теперь делать.
– Поздравляю, ваша заявка удовлетворена. Вы находитесь в Бюро Вселенской миграционной службы. Будьте добры, подойдите к сенсору и приложите ладонь.
Он огляделся. На лаковой стене пятипалый отпечаток вроде тех хулиганских клякс, что во времена его детства портили стены в новостройках. Поколебавшись, приложил к нему руку.
Стена дрогнула и исчезла.
Открылся маленький кабинет. Человечек средних лет, полупрозрачный, сидел у дальней стены – и даже чуть влипнув в нее вместе с креслом. Человечек был виртуальный, голографический. Стена – настоящая, бетон под скупой побелкой.
– Вы удивлены, Андрей Строганов, – сказал человечек очень убежденно.
Крокодилу пришлось согласиться.
– Просмотрите запись, пожалуйста.
Без паузы посреди комнаты – на расстоянии протянутой руки от Крокодила – появилось изображение. Еще один человек. Уж кого-кого, а его Крокодил здесь ждал увидеть меньше всего.
– Привет, – сказал этот новый. – Блин… непривычно вот так обращаться… Слушай, не удивляйся, не злись. Я принял решение эмигрировать с Земли. Повезло, что есть такая возможность… Осталась такая возможность, – он быстро оглянулся на кого-то, стоящего у него за плечом и невидимого Крокодилу. – Можешь поверить – на Земле у тебя будущего нет. Это не эмоциональное решение, не истерическое, это глубоко обдуманное решение… Собственно, твое. Хоть и принятое чуть позже. Тебе все объяснят. Удачи!
Изображение исчезло. Крокодил еще несколько секунд смотрел в пустоту – туда, где только что видел себя, чуть похудевшего, немного нервного, но – себя, в этом не было никаких сомнений.
– Вот ваше заявление, – человечек, влипший в стену, кивнул на конторку в углу комнаты. – Там же договор, подписанный вами и представителями Бюро. Правда, возникла некая тонкость… затруднение, мы обсудим его после того, как вы ознакомитесь с документами.
Крокодил подошел к конторке.
В пластиковой папке лежали аккуратно сложенные листы формата А4. «Я, Строганов Андрей Витальевич, будучи в здравом уме и твердой памяти, заявляю о своем желании навсегда покинуть Землю, третью планету Солнечной системы, переехать на постоянное место жительство в один из миров, пригодных для жизни существа моего вида, чье миграционное законодательство позволяет долгосрочное пребывание существ моего вида…»
Здесь ошибка, подумал Крокодил. Нужно уточнение перед словом «чье», иначе выходит грамматическая белиберда. А лучше вообще переписать всю фразу. А еще – хорошо бы проснуться, с тоской подумал Крокодил.
– Вы не спите и не бредите, – ласково подсказал утонувший в стене голографический человечек. – Решение об эмиграции принято вами спустя два года после того дня, когда вы в реальности были изъяты. Эти два года вашей жизни пошли в уплату за визу, необходимые телепорты, а также оформление сопутствующих документов, медицинский осмотр и моментальное изучение языка. По-видимому, это были не лучшие два года вашей жизни. Когда вам сообщили, что с ними придется расстаться, вы не только не огорчились – обрадовались.