Миг бесконечности - стр. 22
– Иначе всем испортим настроение… – зажимая тончайший срез стеклышками, пояснил он. – К тому же в сарае еще одного кабанчика разделывают.
– Мы только об одном слышали.
– Одного ваши уложили, другого местные.
– А вы стреляли?
– Стрелял. Но сегодня не мой день, – скупо поделился он впечатлениями.
– А кабанчики большие? – настойчиво пыталась завладеть его вниманием Колесникова.
– Одному года два, второй – сеголеток.
«И куда подевалось его красноречие? – недоуменно посмотрела на Вадима Катя. – Сосредоточен. Вряд ли Ленке удастся заманить этого типа в свои сети. А ведь бедняга старается: с ее-то лингвистическим образованием не может запомнить слова «трихинеллез» и «трихинеллы»! Да и к теме охоты до этого она была более чем равнодушна!»
– Что значит сеголеток? – решила проявить профессиональное любопытство Катя.
– Значит, ему не было года. Сего лета.
– И не жалко?
– Вопрос риторический, плавно переходящий в главный: в чем смысл охоты? – не отрываясь от микроскопа, парировал он.
– И в чем смысл охоты?
– В первозданности, в первобытности… Гены. Память далеких предков.
– С предками все понятно: они добывали пропитание, – согласилась Проскурина, предвкушая словесную баталию. То, что не вышло у Колесниковой, вполне может получиться у нее. Надо как-то раскачать этот «айсберг в океане», прощупать, чем он дышит, вызвать на спор – в споре рождается истина. – А меня интересует, для чего нужна охота в наши дни? Неужели вы и вам подобные до сих пор испытывают нестерпимый голод? – постаралась она зацепить собеседника наверняка.
– Провокационный вопрос… Теперь я готов поверить, что вы – журналистка. Да, я и мне подобные охотники на самом деле испытываем голод. Но не животный, – он поднял голову и пронзил ее новым взглядом – внимательно-оценивающим, словно попытался проникнуть в ход ее мыслей.
– А какой же тогда?
– Хорошо… Для начала назовите синоним слова «сытость».
– Пожалуйста. Сытость… это… насыщение, пресыщение, полное удовлетворение тех или иных потребностей…
– Близко, но слишком банально, – он разочарованно пожал плечами и, сделав небольшую паузу, словно выстрелил: – Сытость – это скука! Именно поэтому я испытываю голод, свойственный человеку разумному: это поиск новых впечатлений, острых ощущений, таких, чтобы холодела спина, прошибал пот, а внутри все замирало, переворачивалось. Биохимическая реакция, если хотите, при которой уровень азарта и адреналина зашкаливает. В данном случае новое – это хорошо забытое старое. К тому же ожившие охотничьи инстинкты дают возможность самоутвердиться, почувствовать радость победы. В каком-то смысле все люди – охотники: каждый ставит цель, стремится ее достичь. Каждый хочет быть победителем. И это нормально. Потому что человек, потерявший подобный охотничий инстинкт, не представляет никакой ценности для общества. Это балласт.