Мифы Ктулху. Порча и другие повести - стр. 31
А в том, что эти предположения невероятны, сомневаться не приходилось.
Самая тонкая из трех книг была полна ими через край, и я, одолев всего несколько страниц, понял, что именно этот полет фантазии и заставил коллег Бриджмена отвернуться от него. Тем не менее это было в высшей мере увлекательное чтиво, самая интересная из трех его книг, написанная едва ли не с мистическим рвением и изобилующая – в самом прямом смысле этого слова – туманными намеками на какие-то едва заметные для наших чувств миры, полные ужасов и чудес – и время от времени соприкасающиеся с нашим, земным.
Я поймал себя на том, что не могу оторваться от этой книжки, настолько она увлекла меня. Действительно, за всеми этими домыслами и фантазиями скрывалась какая-то великая тайна – как айсберг, у которого видна лишь надводная часть. И я твердо решил не останавливаться, пока не найду полное подтверждение фактам, касающимся «дела Бриджмена» (так я стал называть про себя всю эту историю). Действительно, почему бы нет? Лучшего места для подобного расследования и не найти, ведь именно здесь погиб знаменитый профессор – в непосредственной близости от региона, где, по его словам, обитало некое мифологическое существо. К тому же судья Эндрюс – его, конечно, еще нужно разговорить – располагает какими-то сведениями о жизни этого человека. Возможно, мне удастся найти общий язык и с вдовой ученого, которая как раз находится в нашем городке…
До сих пор не могу понять, что побудило меня взяться за это расследование. Наверное, все дело в том, что Та-тка, в котором Бриджмен видел двойника Итаквы, на табличке ступал перепончатыми лапами по странной смеси слоисто-дождевых и кучевых облаков – такое сочетание, как правило, предшествует обильному снегопаду или сильным грозам. Древний создатель этой таблички неплохо изучил владения Шагающего с Ветром, отчего это мифическое существо стало мне по-своему родным – хотя, сказать честно, мне были куда понятнее и ближе эти зловещие облака, нежели обитавшее в них существо.
Признаюсь со всей откровенностью: я был потрясен, когда, взглянув на наручные часы, обнаружил, что просидел над сочинениями Бриджмена не только вторую половину дня, но и часть вечера. Глаза мои болели, ведь мне постоянно приходилось их напрягать: с каждой минутой в библиотеке становилось все темнее и темнее. Я зажег свет и наверняка вернулся бы к прежнему занятию, если бы до меня не донесся негромкий стук во входную дверь. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и поэтому я услышал, как судья отозвался на стук и ворчливо поздоровался с поздним гостем. Я готов был поклясться, что ответивший ему голос принадлежал вдове Бриджмена – да и кому еще он мог принадлежать? Беспокойство пронизывало его насквозь. Гостья прошла в дом и вместе с судьей направилась в кабинет. Что ж, я хотел с ней познакомиться – и вот она, возможность.