Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было - стр. 8

И тогда мы сталкиваемся с феноменом нашей психики, называемым «вытеснением воспоминаний». Это понятие основано на идее, что человеческий разум способен защищаться от эмоционально тяжелых воспоминаний, удаляя из сознания часть информации об этом опыте и связанных с ним эмоциях. Спустя месяцы, годы или даже десятилетия, когда разуму будет проще справиться с «вытесненными воспоминаниями», их можно по кусочкам вытащить наружу из сырой могилы прошлого, изучить и тщательно проанализировать, словно древние свитки, на которых записана правда.

Те, кто в это верит, заявляют, что, хотя травматические воспоминания похоронены очень глубоко, эмоции, погребенные вместе с ними, просачиваются в нашу сознательную жизнь, отравляя наши отношения с другими людьми и подрывая чувство собственного «я». Именно поэтому мы должны возвращаться в прошлое, раскапывать погребенные воспоминания и вытаскивать их на свет божий. Только таким образом, лицом к лицу встретившись с мрачной правдой о своем прошлом, мы можем понять ее, узнать, принять и отпустить.

Скептики указывают на реконструктивную природу памяти и просят предъявить доказательства и подкрепить эту теорию фактами. Как, спрашивают они, мы можем быть уверены, что давно утерянные воспоминания представляют собой факты, а не вымысел, если доказательств этому нет?

Я изучаю память, и я – скептик. Но рассказанное в этой книге гораздо более важно, чем мои тщательно контролируемые научные исследования или любые частные споры, которые я могу вести с теми, кто яростно цепляется за веру в вытеснение воспоминаний. Разворачивающаяся на наших глазах драма основана на самых глубинных механизмах человеческой психики – корнями она уходит туда, где реальность существует в виде символов, где образы под воздействием пережитого опыта и эмоций превращаются в воспоминания, где возможны любые толкования.

Я сама не понимала этого. <…> Вот я смотрю на нее и слушаю, как она все отрицает и отрицает, и вдруг пронизывающий холод пополз по моей спине, волосы на голове зашевелились, комок застрял в горле, и я услышала голос, пронзительный, – это был мой голос. И тогда я все вспомнила… все…

Артур Миллер. Суровое испытание (слова Мэри Уоррен)

Он усадил ее на заднее сиденье своего пикапа 1965 года выпуска и заставил смотреть, как он достает карманный нож и вспарывает брюхо рыбине. «Это мерзко!» – воскликнула она, скорчив гримасу ужаса и отвращения при виде того, как рыбьи внутренности вываливались на пыльную техасскую землю. Он улыбнулся и вытер окровавленные ладони о джинсы. Одной рукой он расстегнул ремень, а другой грубо толкнул ее в грудь, прижав ее тело к сиденью. Она не отрываясь смотрела на испещренный пятнами воды потолок и думала о том, как выглядят ее ноги, торчащие из салона. Они казались какими-то странными, толстыми из-за набухших кровью мышц, тяжелыми и отделенными от ее тела, и они постепенно немели.