Миф об идеальном мужчине - стр. 7
– Особенно в субботу утром, – подхватила Таня. – Ты в субботу утром в каком-нибудь дачном направлении выезжала, Клавка? Или нет?
– Нет, – призналась Клавдия.
– И не надо, – уверила ее Таня. – Так что мы заедем. Только мы рано ездим. Не в одиннадцать.
– А во сколько?
– В девять, – усмехнувшись, сказала Таня. – Если только мне удается растолкать Павлова. Он считает, что по выходным вставать нужно самое раннее в двенадцать. А лучше в два.
– Заезжайте! – решилась наконец Клавдия. – Спасибо. Я так давно у ваших не была, соскучилась ужасно… Я так рада, что они меня не забывают.
– Ты просто незабываема, Клавка! – провозгласила Таня, и они попрощались.
Клавдия сполоснула тарелку и налила себе в кружку растворимого кофе.
Вечер неожиданно оказался просто изумительным – в субботу она поедет в гости, в дом, который очень любила, а к кофе у нее есть сэкономленный торт.
Человек, о существовании которого она не подозревала, в этот момент сдавал вахту своему напарнику. Неприметные «Жигули», в которых происходила смена караула, затерялись в ряду машин, мирно дремавших во дворе. Если бы Клавдия выглянула в окно, то непременно увидела бы их и, конечно, не обратила бы никакого внимания.
– Ну что? – спросил напарник, щелкая зажигалкой.
– Все как всегда – аптека, метро, теперь дома сидит. Ты долго будешь ее караулить?
– Часов до одиннадцати, – зевнул напарник. – Потом поеду. И кому она сдалась, эта аптекарша, и за каким чертом? Чего ее сторожить? Ладно, валяй езжай! Она тебе небось за целый день хуже горькой редьки надоела…
Кто-то настойчиво и не переставая долбил ему в череп чем-то острым и тонким. Он пытался спрятаться, уползти от этой долбежки, но она настигала его там, где он прятался. Со стоном он обхватил голову, чтобы спасти ее от того острого и тонкого, что в нее долбило. Что-то со звоном упало и рассыпалось то ли внутри головы, то ли снаружи, и он наконец проснулся.
Звонил телефон, черт бы его побрал. И в этом было все дело.
Никто не бил его по голове. Просто звонил телефон.
Пошарив рукой, он снял визжащий, как поросенок, аппарат с журнального столика, придвинутого вплотную к дивану, и волочащийся шнур снес по дороге что-то еще, кроме того, что он уже свалил, пытаясь защититься от настырного, бьющего в уши звука.
– Але, – сказал он хриплым голосом пропойцы и неудачника. – Але!
Он был уверен, что звонят с работы. И ошибался.
– Андрюша, – деловито произнесла ему в ухо бывшая жена, – ты что, спишь?
– Нет, – сказал он, морщась и не открывая глаз. Голова болела ужасно, и во рту было сухо. С чего это он вчера так перебрал?