Межвремье - стр. 37
Выражение лица Даффи осталось холодным, но в глазах бушевала злость.
– Кален Холмс… – объявила Праетаритум торжественно.
– Хоулмз. Сколько можно путать?!
– …ты самый недостойный среди всех. Стыд и позор тебе, Ариан, за то, что взял такого оборванца, как он.
Кален сдержал пару вырывающихся матерных слов. Он ненавидел, когда его оскорбляли публично.
– И, наконец, Санни… – она произнесла его имя отвратительным, снисходительным тоном. – Мальчик, изгнанный родителями из собственного дома. Мальчик, лишенный будущего и престола.
Санни дрожал. Калену казалось, что он вот-вот разрыдается и убежит. Но библиотекарь стоял, упорно держался, пока не услышал:
– Мальчик, изгнанный из-за своей любви.
После слов, ставших гвоздями, заколотившими крышку его гроба, он ушел. Иона бросилась за ним. Кален сжал руки в кулаки.
– А вы та еще мразь, – слова сорвались с его языка сами собой.
Гости смотрели на него как на сумасшедшего.
– Как ты смеешь?! – вскрикнула Праетаритум. Самодовольное выражение исчезло с ее лица.
– Кален… – обратился к нему перепуганный Ариан.
– Помолчи! Если ты не решаешься сказать это в силу своей трусости, то это скажу я и ни капельки не пожалею! Знаешь что, королева хрен пойми чего? Да мне, в принципе, плевать, чем ты заправляешь, но если учесть твое ужасное отношение к людям – даже хуже моего, – то ни ты, ни твои жалкие владения ничего не стоят.
Праетаритум задыхалась от возмущения.
– Я королева прошлого! – В ее твердом голосе различалась дрожь. – И ты поплатишься за свои слова.
– Знаешь, сколько раз я слышал такие угрозы? А позже оказывалось, что эти люди ничего не стоят. Они питаются слабостью других. Я знаю это потому, что… сам такой.
Кален заметил в себе перемены. Его раздирала злость от осознания того, что кто-то публично оскорбил его друзей.
«Только я имею на это право».
Он перевел взгляд на родителей Санни.
– Вы ужасны. – Он сделал такое кислое лицо, словно собирался плюнуть на них. – Почему вы не защитили своего сына? Если вы не смогли сделать даже это, мне страшно представить, на что вы готовы пойти ради своего народа.
К всеобщему удивлению, оба правителя промолчали: не из соображений мудрости, а потому что нечего было ответить.
Одна из их дочерей, та, в чьих глазах отобразилась боль, когда она взглянула на Санни, сжимала подлокотники кресла. Сестра гладила ее по спине и что-то шептала.
Среди гостей поднялся гул:
– Да что вы слушаете этого сопляка?
– Он же еще совсем ребенок и несет какую-то чушь, а мы ее слушаем.
– Не обращайте на него!..
– Нет! – короткое, но твердое слово оборвало череду ругательств в адрес Калена. А сказала его принцесса королевства любви.