Между Явью и Навью - стр. 44
– Покажи, – попросил он, пытаясь убрать руку Алексия, всю перепачканную свежей кровью.
Скверная рана, ой, скверная!
– Без толку! – покачал головой монах, еще крепче вжимая руку в рану. – Амулет сними с меня!
– Рану покажи!
– Амулет сними с меня, раб божий Андрей! – и видя удивление, добавил: – Я многое вижу, Хват. Уважь умирающего, возьми амулет! – Другой рукой монах развязал и стянул мешочек, протянул амулет Андрею.
На мгновение стало страшно, но Андрей, пересилив себя, коснулся амулета.
Полыхнуло серебром!
– Избранник! Избранник среди нас! – Путята, казалось, забыл и о недавней битве, и о погибших дружинниках – настолько он был потрясен. Ратибор же молчал, пристально глядя на амулет.
Потрясенный Андрей усилием воли отогнал от себя все лишние эмоции – об амулете можно подумать позже. Надо было все-таки попробовать спасти монаха.
Рана у Алексия была прескверная. Вроде рана небольшая, но глубокая, да еще по правому боку, где печень. Уже светало, и было видно, насколько темна кровь на шерстяной власянице.
Точно печень. Не жилец!
– Перевязать надо, – крикнул Андрей Ратибору, но в этот момент Алексий цепко схватил его за руку.
– Пустое, говорю тебе. Не трать время! – с явным трудом проговорил монах. – Повесь-ка на шею амулет, Хват, – твой он теперь, да в Киев ступай! – И, видя, что Андрей медлит, добавил: – Прошу. Ради Бога!
Андрей медленно надел амулет на шею, заправил его под рубаху, и странное дело: вроде только что был он чуть теплый, но стоило его надеть – сразу будто бы стал ледяной. Взяв в руку амулет, Андрей понял, что не ошибся – был он на ощупь как лед, да к тому же весь мелко дрожал…
Что-то Алексий говорил об этом…
Засвистели стрелы!
Время потекло тягуче как патока…
Как-то совсем по-детски всхлипнул Путята и начал оседать на землю.
Закричал страшно Ратибор, приседая и закрываясь щитом.
А Андрей застыл, разинув рот в ужасе, глядя на ту сторону дороги, откуда из утреннего тумана выходили вооруженные луками воины.
Те самые, которых порубила дружина три дня назад.
Впереди шли угр в красной шапке, детина в волчьей шкуре и светловолосый балт с рассеченным наискось лицом. Увидев взгляд Андрея, балт оскалился, отчего рана зазияла еще больше, а затем коротким жестом указал остальным на него.
Надо было двигаться, бежать, хотя бы встать с колен, но Андрей не мог. Он просто не успевал подняться. А стрелы уже летели в него.
Ратибор прыгнул, выставляя вперед щит, закрывая им Андрея. Три стрелы отбить ему удалось, но четвертая, шедшая мимо Андрея, попала гридню в грудь.
С тяжелым стоном тот упал на землю.