Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти - стр. 9

Не отстают от композиторов и живописцы. Про французского художника Гаварни рассказывают, что, гуляя с приятелем по Монпарнасу, он мог обратить внимание собеседника на случайного прохожего и воскликнуть примерно в таком духе: «Как? Вы не помните этого человека? Да ведь мы с вами встретили его двадцать лет назад ровно на том же самом месте!»

А память профессиональных шахматистов, которым не составляет большого труда восстановить заковыристую позицию в ничем не примечательной партии, игранной много лет назад? Когда легендарный Пол Морфи, некоронованный шахматный король, шутя разбивавший вдребезги именитых европейских мастеров, еще только постигал азы шахматного искусства, играя со своим дедушкой (неплохим, кстати сказать, шахматистом), тот решил однажды подшутить над мальчиком. Юного Пола на мгновение что-то отвлекло от доски, и старик тут же сделал неприметный внеочередной ход. Но провести на мякине будущего чемпиона был не так-то просто. Он заявил, что такой позиции у них просто не могло быть, и в доказательство своих слов продемонстрировал всю партию от начала до конца. На вопрос потрясенного деда, каким образом внук ухитрился все это запомнить, не менее потрясенный Пол ответил: «Дедушка, ты, наверно, меня разыгрываешь? Я помню все наши с тобой партии. Неужели ты их не помнишь?»

В старом отечественном фильме «Белый снег России», посвященном трудной судьбе четвертого чемпиона мира по шахматам Александра Алехина, есть примечательный эпизод. Выдающийся гроссмейстер дает сеанс одновременной игры на тридцати досках вслепую офицерам Вермахта, среди которых есть очень неплохие шахматисты, играющие в силу первой категории (что примерно соответствует современному званию кандидата в мастера спорта). Сидя спиной к залу, Алехин говорит: «Первые десять досок – e2–e4, следующие десять – d2– d4 и последние десять – c2–c4». Партнеры начинают отвечать. Бегающий взад-вперед молоденький мальчик докладывает сеансеру: «Первая доска – e7–e5, вторая доска – d7–d6, третья доска c7–c5» и так далее до бесконечности. Невозмутимо выслушав ответы, Алехин (он не ведет никаких записей) говорит: «Первая доска – Кf3, вторая доска – d2– d4, третья доска…» Одним словом, дальше можно не продолжать и спокойно опустить занавес. Дело кончается тем, что замотанный вестовой, мечущийся, как савраска без узды, между гроссмейстером и участниками сеанса, в конце концов валится в обморок. Спецэффекты оставим на совести режиссера, но факт, как известно, самая упрямая в мире вещь: Алехин тогда не проиграл ни одной партии.