Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации - стр. 48
Вы еще жужжите, мой читатель? Недолго осталось, судя по всему:
«Есть основания полагать, что в течение последних 100 лет люди (по крайней мере, жители развитых стран) оказались в условиях, напоминающих эксперимент Кондрашова. Благодаря развитию медицины, изобретению антибиотиков, решению продовольственной проблемы и росту уровня жизни резко снизилась смертность (а несколько позже и рождаемость). У жителей развитых стран стали выживать почти все родившиеся дети. Кроме того, слабое здоровье перестало быть серьезной помехой для размножения… По мнению Кондрашова, естественный отбор на человека сегодня почти не действует, по крайней мере в развитых странах. Это значит, что выживаемость и плодовитость людей практически перестали зависеть от их генотипа».
Дальше автор пытается найти хоть какие-нибудь утешения. И находит их в том, что естественный отбор все же не выключен в ноль. Какие-то его формы еще шевелятся! Например, возраст рождения первого ребенка является наследуемым поведенческим признаком матери. Действительно, наше поведение, характер, рисунок судьбы, количество браков, наличие или отсутствие чувства юмора, причина естественной смерти – все это задается генетически. И поведение человеческой самки, включая возраст, в котором она впервые рожает, тоже зависит от набора генов. Не знаю, правда, помогает человечеству это накопление «старородящих» генов выжить или наоборот, но факт остается фактом – по этому признаку отбор еще шевелится. Однако только в развитых странах. Потому что в недоразвитых такого явления нет – там рожают чуть ли не с детства и помногу. Когда и туда прикатится глобализм, тогда поглядим…
Еще кусочек надежды состоит в том, что дохлые и уродливые будут оставлять меньше потомства, чем румяные и красивые: «Человек, обремененный множеством слабовредных мутаций, будет в среднем более слабым, болезненным, глупым, некрасивым (кособоким – несимметричным). Помимо всего прочего, он дороже обойдется своим родителям. Если случай будет совсем тяжелый, он заставит родителей призадуматься, а стоит ли им рожать еще одного. Пусть даже этот слабый, болезненный человек благодаря медицине выживет и оставит потомство. Этого мало, чтобы отбор не действовал. Отбор перестанет действовать, только если такой человек в среднем будет оставлять ровно столько же – с точностью до долей процента!
– детей, сколько и здоровый, крепкий, умный, красивый, симметричный, доставивший родителям только радость (так что они захотели родить еще одного). Пусть всего на доли процента, но репродуктивный успех таких обремененных генетическим грузом людей даже в самых передовых странах все равно будет ниже, чем у носителей меньшего числа слабовредных мутаций. Отбор не прекратился – он лишь стал слабее…»