Между прочим… - стр. 11

Светочка и Марик удалились в незабываемые минуты своей жизни, а Сонечка удалилась в спальню и тихо плакала. О чем? Трудно сказать. Может быть, ей было жалко хрупкую, неприспособленную Светочку, которая переходила в другую, взрослую, жизнь и в ненадежные руки Марика.

На дворе – шестидесятые годы. Время дефицита. Вся страна ела одно и то же: вареную колбасу под названием «Докторская», филе трески, заветренное мясо на костях.

Подруга Нателла (грузинка) познакомила меня с мясником Славой из соседнего гастронома. Грузины умеют вкусно кушать.

Я спускалась в подвал, Слава отрезал от мясной туши роскошный кусок с сахарной косточкой посредине. Такое мясо было жалко есть. Его хотелось рисовать. Получился бы натюрморт, как на полотнах голландцев.

– Где ты это взяла? – удивилась моя свекровь.

– В соседнем гастрономе.

– Там этого нет. Я сегодня туда заходила.

– Вы не туда ходите, – объяснила я. – Надо идти в подвал к Славе.

Соня не поняла:

– К какому Славе?

– В подвале дают дефицит, – растолковала я. – Деньги мимо кассы, Славе в карман.

– Значит, он ворует? – догадалась Соня.

– А это не наше дело.

– Ты ошибаешься. Это именно наше дело.

Сонечка была комсомолка тридцатых годов, у нее было свое мировоззрение: «общественное выше личного».

– Я не буду разворовывать страну по подвалам, – строго объявила Соня.

– Другие разворуют.

– Пусть другие воруют, а я не буду. Я не для того строила это общество, чтобы поощрять преступные элементы.

– Сейчас другое время, – напомнила я. – Все воруют и врут.

– Пусть воруют, а я не буду.

– Тогда вы будете есть то, что осталось от нас.

– Как все, так и я, – ответила Соня.

Коммунист должен быть гордым и преданным делу революции. Зомбированное поколение. Жили плохо, бедно, несправедливо, и, чтобы оправдать эту жизнь, им внушили, что так и надо, так должно быть. Сейчас плохо, зато потом будет хорошо. Будет коммунизм. Практически дурили головы. А они, «комиссары в пыльных шлемах», соглашались быть обдуренными, чтобы как-то оправдать свою молодость, свое начало.

Сейчас эти семьдесят лет с семнадцатого года по восемьдесят седьмой называют «проект». Был такой проект, который длился семьдесят лет, целую человеческую жизнь. Проект провалился. Ну что ж, ошибочка вышла. Бывает. С точки зрения вечности семьдесят лет – мгновение.

Светочка и Марик поселились на улице Горького.

Светочка любила папу и маму, а Марику было невыносимо вариться бок о бок с чужими людьми. Он стал пропадать. Лева бесился. Он не мог вынести такого пренебрежительного отношения к любимой дочери. Соня молчала и тяжело дышала. Марик оскорблял ее чувство семьи. При этом не скрывал своего хамства, нарывался.