Между небом и раем - стр. 28
– Пустите! – дергаюсь, вырываясь из захвата. Быстро иду к двери. Мне хочется сбежать отсюда и больше никогда не встречаться с этим человеком.
Сергей нагоняет меня у самой двери. Хватает за локоть и рывком дергает на себя, разворачивая и заставляя упереться ему в грудь.
– Даже не думай рассказывать о нашем разговоре Воронину, – шипит он мне в губы, – все равно он тебе не поверит.
– Пустите, – снова дергаюсь, пытаясь вырваться.
Мужчина отпускает меня. А я, не теряя времени, выбегаю из кабинета и несусь прямиком к лифтам. Даже реагирую на слова секретарши, которая что-то кричит мне вдогонку.
Мне все равно, кто и что хочет предложить мне в этом офисе. Я больше не желаю возвращаться сюда, никогда.
Едва двери лифта открываются, выпрыгиваю из него и несусь к стеклянной двери. Резко дергаю турникет, забывая приложить временный пропуск. Он не пропускает меня, а я уже почти плачу. Мне хочется вырваться из этого здания, как можно скорее. Кажется, даже стены здания давят на меня.
Проскочив турникет, цепляюсь штаниной за какую-то инсталляцию с кубами, украшающую холл. Ткань жалобно треснула, разрываясь по шву почти до колена.
Вот теперь мне стало окончательно паршиво. Слезы сами брызнули из глаз. Выбегаю из здания и запрыгиваю в, любезно открытую передо мной Антоном, дверь автомобиля. Водитель садится в машину, и мы тут же трогаемся с места. А у меня вырывается всхлип.
И, конечно, именно в этот момент у меня начинает вибрировать телефон входящим звонком. Даже доставать гаджет из кармана не нужно, чтобы понять, от кого звонок.
Только не сейчас! Пожалуйста, я не готова. Успокоюсь, и потом поговорим.
Но телефон не слышит моих мысленных просьб, продолжая разрываться мелодией.
– Вы бы ответили, – говорит Антон. – Шеф не любит, когда его игнорируют.
Смахиваю слезы и отвечаю на звонок.
– Алло, – как бы не старалась, мой голос совсем не звучит спокойно.
– Что случилось? – тут же реагирует Глеб на том конце связи.
Мне не хочется рассказывать о разговоре с Сергеем. Меня все еще трясет от страха, таким пугающим был тон мужчины, когда он предупреждал, что Глеб все равно не поверит.
– Я испортила костюм, – всхлипнув, выдаю первое, что пришло в голову.
– И что? – мужчина, как всегда, невозмутим.
– Но… вам разве не жалко?
– Почему мне должно быть жаль твои вещи?
Слезы тут же высыхают.
– Мои?
– Я обычно дарю не на один вечер.
– Разве вам не нужно их вернуть? – спрашиваю. – Ну, когда я закончу тут все дела?
– Мне не нужно. А ты можешь с ними делать все, что посчитаешь нужным, – говорит Глеб в своей привычной властной манере. А мне так и слышится: «Я – царь, могу дарить».