Между болью и страхом - стр. 21
Сухой треск позади отразился металлическим эхом и звоном стекла. По машине стреляли. Что-то обожгло моё плечо и я вскрикнула, чуть не оглохнув от собственного голоса - жалобного и жалкого. Автомобиль словно увяз, потеряв скорость и, яростно газуя, я почти останавливалась. Не раздумывая, выскочила за дверь, пригнувшись, рванула перед катящимся автомобилем в сторону деревьев.
За спиной что-то отрывисто кричали, возможно обещали меня убить, но я понимала, что как только они учуят...поймут...
Едва успев затормозить я оказалась на крутом уступе, нависающим над рекой. Она делала здесь поворот и уходила за высокий берег стремительным потоком. Воды я всегда боялась и плавала на редкость скверно. Озираясь, я понимала, что мне не удастся спрятаться. Негде.
- Стой на месте!
Приказы я ненавидела больше собственной семьи. Медленно развернувшись, я осмотрела троих мужчин, обступивших меня, но не приближающихся.
- Никто тебя не тронет.
- Конечно,- просипела я загнанно, понимая, что не смогу справиться даже с одним.
Они смотрели на меня скорее озадаченно, чем жадно и это обескураживало.
- Тебя здесь не обидят.
- Неужели?- я зажала кровящую рану на плече и говорящий скривился.
- Мы не знали кто в машине. Этот объект охраняется...
- Не пытайся меня запутать. Я чую тебя,- каждый из присутствующих замер. Отступив назад, становясь на самый край, я сняла плотно облегающий тело пиджак
- Не делай глупостей,- почти умоляюще смотрел на меня незнакомец с жёлтыми глазами, но я видела, как напряглись мышцы на его плечах, шее и понимала, что он готовиться нападать.
- Живой не дамся,- мой голос всё же дрогнул. Не так я себе представляла свой исход: среди чужаков, не пролив ни капли их крови, содрогаясь от страха липкой испариной выступившего на коже. Но рисковать достаться им дышащей я не могла и потому шагнула... нет - прыгнула в пустоту, сама решив, как уйду. Хотя бы это я могла выбрать сама.
6. 6 глава
Каждый раз, когда я подходила к пруду, слышался окрик матери. Она панически боялась воды и каждый раз отчитывала меня за желание любоваться рыбками, бликующими пламенными боками между стеблей кувшинок. Хватая меня за плечи, мама уводила меня прочь, в тень старого узловатого дерева и прижимала к себе крепко, коротко целуя в макушку и едва слышно шепча:
- Я уже потеряла тебя, родная, но пока есть возможность - оставайся живой. Однажды я возненавижу себя за то, что не убила тебя. Однажды ты сама возненавидишь меня за это. Мне нельзя тебя любить, но... бездна, я не могу иначе.
Мы не произносили это слово громко. Говорить о чувствах, также как и испытывать их считалось неприемлимым. Рядом всегда были глаза и уши. За каждым движением, каждым шагом наблюдали. Я и моя мать всегда оставались пленницами в стенах собственного дома: слишком ценные, чтобы распоряжаться своими жизнями мы были заложниками своей силы, своей крови, которая никогда не принадлежала нам. От самого рождения и до самой смерти женщины моего рода были благословением и самой желанной добычей каждого двуликого.