Между ангелом и бесом 2 - стр. 22
– И вам доброго здоровья, – проворчала ведьма, слезая с Бенедикта. – Не сердись Бенедиктушка, это темпераментная я такая…
– Точно, Гризелла, ты на ангелочка сначала темпераментно глаз положила, а потом, из-за темперамента и крушение пережила! Как только увидела его, так сразу темпераментно, словно орлица на добычу, кинулась на нашего красавчика! От страсти в такое крутое пике вошла!!! О-о-ох… Ха… – просипел Гуча.
– Ну… ик… типа… каскадёр… в натуре!!! – сказал Полухайкин и расхохотался.
– Молчите, насмешники, – ведьма погрозила пальцем Гуче и Полухайкину. Она встала с несчастного Бенедикта и, поправив одежду, сказала:
– Не сердись. Ангел ты, Бенедиктушка! Спасибо за мягкую посадку!
– Иногда мне хочется стать чёртом, – прошептал ангел. – Мне кажется, что тогда жизнь бы стала проще.
– Вот ещё, если бы ты был чёртом, то я упала бы рядом и насмерть расшиблась бы о землю. Как мне повезло, что ты подвернулся, иначе бы костей не собрала!
Гризелла на минуту остановилась и плотоядно улыбнулась, посмотрев на гостеприимно открытую дверь. Ведьма была так стара, что давным-давно переступила тот рубеж, когда ещё можно определить возраст по количеству морщин на лице. Морщин у Гризеллы было столько, что тот, кто решился бы их подсчитать, обязательно бы потерпел неудачу. Нос ведьмы был загнут крючком и почти касался бороды, редкими пучками выбивающейся из-под морщин. Казалось, ещё чуть-чуть, и бородавка, примостившаяся на самом кончике носа, всё-таки не удержится и провалится в глубокую ямочку на подбородке. Маленькие слезящиеся глазки смотрели остро, взглядом старуха могла убить, так он был тяжёл. Мелкие кудряшки неопрятной копной свисали на лоб, они казались пыльными и никогда не встречавшимися с водой. Гризелла была мала ростом и очень суха, но характер имела такой, что её хрупкость окружающими не воспринималась. Когда она говорила, то всем казалось, будто ведьма занимает всё свободное пространство.
Одежду старухи давно бы следовало превратить в половую тряпку, но по непонятной прихоти та почему-то никогда не меняла наряд. Все знали, что под этим рваньём, которое язык не поворачивается назвать одеждой, старуха носит невероятно красивое и столь же невероятно дорогое нижнее бельё.
Сейчас она стояла, уперев острый кулачёк в бок, и смотрела на Гучу.
– Гризелла Бенесафуиловна, вы единственный человек, которому повезло рядом с ним. Обычно всё бывает наоборот! – сказал тот, будто подводя итог случившемуся.
Чингачгук был, как всегда, поджар, энергичен и язвителен. Одевался в свою любимую одежду – белоснежная рубаха, красный плащ и неизменная торба со всякой всячиной. Талию обхватывал серебряный поясок, сделанный в виде змейки с изумрудными камешками на пряжке. Пряжка ремня точно изображала змеиную головку, даже раздвоенный язычок был ювелирно выполнен неизвестным мастером. Поясок этот был не простым. Если на змеиный язычок капнуть крови, то змейка становилась настоящей и выполняла желания хозяина. Когда-то она спасла жизнь и самому Гуче, и его друзьям – Самсону и Бенедикту.