Меж двух огней - стр. 7
Я причесываюсь, надеваю вельветовую толстовку, юбку на пуговицах и вязаный кардиган. Нервничаю из-за того, что увижу Рива, из-за того, что снова произойдет что-то плохое. А еще я пропустила столько занятий и даже не притрагивалась к домашним заданиям. Учебники и тетради так и лежат в застегнутом на молнию рюкзаке в углу комнаты. Я поднимаю его за одну лямку и перекидываю через плечо. Меня не волнует, как буду наверстывать пропущенное, что-нибудь придумаю.
Берусь за дверную ручку и пытаюсь ее повернуть, но та не двигается.
В нашем доме такое случается, особенно летом, когда древесина разбухает от влаги. Дверь и замок с большой стеклянной ручкой на медной пластине с замочной скважиной старинные, таких больше не купишь.
Обычно достаточно слегка покачать ручку из стороны в сторону, чтобы замок поддался. Я пытаюсь сделать это, но по-прежнему без результата.
Тетя Бэтт? – кричу я. – Тетя Бэтт! – И снова пытаюсь открыть дверь, тряся ее изо всех сил. Меня начинает охватывать паника.
– Тетя Бэтт! Помоги мне!
Наконец я слышу ее шаги на лестнице.
– Что-то случилось с дверью! Она не открывается! – кричу я и снова кручу ручку, чтобы она сама это увидела. По ту сторону двери – тишина. Тогда я опускаюсь на колени и смотрю в замочную скважину: мне надо знать, что она все еще там. Она там. Я вижу ее мятую коричневую юбку. – Тетя Бэтт, пожалуйста!
В конце концов, она начинает шевелиться. Слышу, как тетя Бэтт сражается с дверью, а затем распахивает ее настежь.
– Слава богу, – говорю я с облегчением и только собираюсь выйти, как замечаю на полу что-то странное, похожее на белый песок или мел. Слева оно образует тонкую, идеально прямую линию, затоптанную перед дверью следами тети Бэтт.
Это что еще такое?
Я собираюсь нагнуться и потрогать, но почему-то боюсь.
Тетя Бэтт вечно занимается какими-то странными вещами: то окуривает себя дымом, то смотрит в магический кристалл, то пропускает сквозь себя какие-то энергии. Из всех поездок она привозит множество брелоков и амулетов. Я прекрасно знаю, что все это не представляет никакой опасности, но все равно показываю пальцем на мел и спрашиваю:
– Что это?
Тетя Бэтт с виноватым видом отвечает:
– Ничего особенного. Я… я потом это уберу. – Киваю, дескать, все в порядке, и обхожу ее.
– Вернусь через несколько часов.
– Постой, – говорит она встревожено, – куда ты собралась?
– В школу, – вздыхаю я.
Слабым дрожащим голосом она мямлит:
– Лучше бы тебе остаться дома.
Отлично. Неделя была для меня не слишком простой, я это осознаю. Я бесцельно слонялась по дому и все время плакала. Но с тетей Бэтт ничего подобного не происходило. Она мало спала, бродила и вздыхала про себя. На улицу тоже не выходила и почти не рисовала, что меня больше всего беспокоило. Когда тетя Бэтт пишет картины, она счастлива. Будет лучше, если я всего на день оставлю ее, – так мы хотя бы немного отдохнем друг от друга.