Мэтт. Часть 1 - стр. 4

И она была рядом. Первые восемь лет моей жизни. После того разговора прошёл месяц, прежде чем ей поставили диагноз «плоскоклеточный рак».

Полная, гордящаяся своими объёмами женщина, высохла до состояния мумии за каких-то несколько месяцев. Больно вспоминать то время, когда она умирала. Из доброй и ласковой старушки она превратилась в угрюмую и вечно ворчащую брюзгу.

Я старался понять. Объяснял самому себе, что это не она, это болезнь говорит за неё. Объяснял, что ей все время больно, и из-за боли она стала такой. Временами понять было сложно. Временами – невыносимо.

Когда ей стало совсем плохо, её увезли в больницу. Я остался на несколько дней под присмотром соседки. А потом приехала женщина, которую тогда я ещё называл мамой.

– Поехали домой, Мэтти.

По её усталому виду я понял, что что-то не так. Но отказывался верить до последнего. Пока не увидел гроб с телом женщины, вырастившей меня до восьмилетнего возраста. Смотрел и ждал, что кто-то скажет «шутка», «розыгрыш». Но никто не сказал.

Мама обнимала меня за плечи и шмыгала носом. Я часто видел, как они с бабушкой спорили, кричали друг на друга. Но впервые разглядел в глазах Джой любовь к собственной матери. Жаль, что слишком поздно.

Услышав стук комьев земли о крышку гроба, я зажмурился. Слезы больно защипали глаза. Я сжал кулаки, вонзаясь ногтями в ладони. Нельзя плакать. Мужчины не плачут.

Не оборачиваясь, шёл к машине, чувствуя на своём плече руку Джой. Я пытался верить в лучшее, но в то же время ощущал, как маленькое сердце начало обрастать каменным панцирем. Нет. Как раньше уже не будет.

Меня зовут Мэтт. И это моя история.

Рядные дома родного гетто остались позади. С ними мусор, беспорядочные крики, раздолбанные авто по обочинам дорог, болтающиеся без дела обитатели этого места. Здесь я знал каждый угол. Почти каждого человека в лицо и по именам.

Большая часть из них была такими же заложниками системы, как и я сам. Малейшие попытки высунуть голову и попытаться выпрыгнуть отсюда в «большой мир» в основной своей массе заканчивались неудачей. Оттого многие не брезговали промышлять воровством, грабежами или чем почище, не пытаясь жить иначе. Даже будучи ребёнком, я хорошо осознавал, какое будущее ждёт меня здесь.

Те, у кого хватало выдержки, трудились всю жизнь на заводах или в сферах обслуживания на низших должностях. Были и те, кто довольствовался пособием по безработице, не особо стараясь исправить положение, при этом не переставая выть о превратностях судьбы. Ещё тогда, десятилетним пацаном, я задавался вопросом – почему так?