Метромания - стр. 8

– А чего ты удивляешься? – Макс сделал вид, что не заметил выражения смертной скуки, которое Андрей пристроил на свою физиономию. – Я тут разговорился с бригадиром ремонтников, которые, кажется, на той же «Новослободской» меняли у лестницы всю начинку: тросы, противовесы, двигатели, тяговые цепи. Так они говорят: срок жизни эскалатора зависит от времени, которое он находится в движении. И ему по фиг, сколько он людей при этом везет, одного или тысячу. Груз на амортизацию вообще не влияет, сечешь? Вот метрошники и включают все лестницы только в часы пик, а вовсе не потому, что им нравится смотреть, как мы в загоне перед эскалатором давимся.

Похоже, Макс вообще не собирался останавливаться, его как прорвало этим утром. Андрей слушал вполуха, не вникая. Но Кривцов вдруг, прервав сам себя, воскликнул:

– Блин, я ж тебе мульку не рассказал! Мульку про мамульку!

– Какую мамульку?

– Да свою, конечно!

– Снова замуж собирается? За того белобрысого? Или у нее на сегодня уже новый бойфренд нарисовался?

Тон Андрея Максу не понравился. Сам он о своей родительнице мог говорить что угодно и каким угодно тоном, но другие, а уж тем более лучший друг…

Кривцов поморщился, но педалировать ситуацию не стал.

– Почему снова-то? Она – после отца – первый раз.

– А за кого?

– За Георгия, естественно.

Андрей пренебрежительно дернул углом рта:

– Так он же моложе ее на десять лет.

– На девять, – буркнул Макс.

Шахов счел за благо тон поменять:

– А что? И правильно. На фиг ей старый пердун? Потом, судя по твоим рассказам, Жора этот – не альфонс, который решил к богатой бабе присосаться, сам нехило зарабатывает. И вообще… а если это любовь?

Макс подозрительно покосился на друга: издевается? Но Шахов ответил ясным, честным взглядом. Однако в искренности своей не вполне убедил. Это следовало из того, с какой ёрнической интонацией Кривцов протянул:

– Да-а-а, любовь – великая сила! Тут недавно маман на разговор по душам пробило, так я много чего интересного и про себя, а особенно про тебя узнал. Про тебя – вообще уржался! Представляешь, маман уверена, что ты до сих пор с бабами дел не имел. Что с пятого класса по Катьке сохнешь, а секса без любви не признаешь! Знала б маман, чего ты с этой рыжей… ну как ее… которая апельсины килограммами жрала… блин… неважно… чего ты с ней на нашей даче на Новый год выделывал! А еще, прикинь, маман любовный треугольник придумала: ты любишь Катьку, Катька любит меня, а я…

А я люблю тебя!

Макс состроил гримаску, призывно дернул бедром и, сложив губы дудочкой, потянулся к щеке друга.