Метромания - стр. 17
– В общем, да. – Вилетарий смущенно поморгал и тут же вскинул голову: – Но только поначалу. А когда вы сказали, что даже не любители…
– Понятно, – язвительно ухмыльнулся Макс. – А зачем же тогда подделки купить хотели?
– Видите ли, для работы, которую я сейчас готовлю, качественных иллюстраций, новых, нигде не опубликованных, катастрофически не хватает. А зарубежное издание, которое мне заказало статью, согласно заплатить очень хорошие деньги, но только за эксклюзив. Их даже подлинность не столько волнует… Нет, я неправильно выразился… Моей репутации серьезного исследователя им достаточно, чтобы не подвергать снимки перед публикацией экспертизе. Главное, чтобы был эксклюзив…
– Поня-а-атно, – протянул Макс. – Вот она, народная мудрость, в действии: достаточно заработать себе репутацию – и она потом всю жизнь будет тебя кормить. Короче, вы решили этим забугорным лохам фуфло тиснуть?
– Вы неправы, молодой человек! – заволновался кандидат. – У меня есть уникальные снимки, представляющие огромную научную ценность. Но издатель вышеозначенного журнала поставил условие: на объем в тридцать страниц должно быть не менее двадцати фотографий. И повторяю: экс-клю-зив-ных. Но вы же понимаете, это практически невозможно! Кстати, хотите, я вам покажу несколько поистине бесценных кадров? Учтите, исключительно из уважения к вашему искреннему интересу и полному отсутствию меркантилизма.
Хозяин снова исчез в соседней комнате, откуда вернулся, держа в руках тоненькую стопку фотографий.
– Вот. Узнаете? – Вилетарий протянул гостям большое – двадцать на тридцать восемь – фото.
– Станция «Маяковская», – определил Андрей, идентифицировав «Маяковку» по аркам из белого металла. – Но это, наверное, года три-четыре назад снято: выход под Концертным залом Чайковского еще открыт, а новый, что ведет чуть ли не на середину Тверской-Ямской, не работает.
– Правильно. Мне его весной две тысячи третьего принес один парень. – Глаза Вилетария горели горячечным огнем. – Но вы главное, главное-то просмотрели. Ну-ка, еще разок, повнимательнее…
Снимок оставался у Андрея в руках, и они с Максом едва не стукнулись лбами, чтобы выполнить то ли просьбу, то ли приказ Самохина.
– Видите, у торца, который потом для второго выхода открыли, детские кроватки стоят.
Кроватки действительно были. Простенькие, без всяких пологов и прочих прибамбасов, которыми спальную мебель для младенцев теперь украшают.
Оказалось, тот парень весной две тысячи третьего принес Самохину не один, а с десяток снимков, и на всех было одно и то же: торец, а вдоль него, в несколько рядов – детские кроватки. Вилетарий, прихватив фото, тут же поехал к двум сестрам-старушкам, которые в годы войны жили в районе Патриарших и во время воздушной тревоги прятались на «Маяковке». Бабушки в один голос подтвердили: именно там, у торца, рядом с бюстом Маяковского, стояли кроватки для младенчиков. От божьих одуванчиков Самохин отправился в архив, где пересмотрел все фотоматериалы военного времени. Среди них не нашлось ничего мало-мальски похожего. Где женщины с детишками на деревянных щитах, которыми платформа уставлена, спят – таких снимков было много, даже киносъемка сохранилась, а вот дальний торец никто никогда не захватывал.