Метро 2033. Цена свободы - стр. 27
К концу дня Мишка валился с ног. Дико хотелось есть и спать, и он не представлял, как идти несколько километров обратно в лагерь.
– И так теперь каждый день будет? – спросил он Батю.
– Да, – хмуро ответил бригадир. – Ничего, тут все привыкают. Тоже приноровитесь. Или сдохнете.
Тяжелый день вытянул все силы из организма. Тело казалось Михею пустым котелком, где не осталось ни капли похлебки. Погода к вечеру испортилась. Ветер усилился. Набежала орава туч – они будто торопились куда-то, обгоняя друг друга. Запрятав инструменты глубоко под кучи веток, зэки построились и после переклички двинулись в обратный путь. Мглистое небо будто ползло вместе с ними, не отставая. Мишка еле волочил ноги, Ромка шел угрюмый и поникший.
К зоне подошли, когда загустели сумерки. Начался ливень, и Михей чуял, как холодные капли стекают за воротник. За оградой тюрьмы их тут же принялись досматривать. Дождь лил, а они стояли и тряслись – полуголые, промокшие. А досмотр все тянулся… В зоне за день ничего не изменилось – все те же измученные люди-тени, длинные очереди за ужином. В толпе Мишка услыхал, что должны начаться перебои с едой. На огороды напали дикари-кочевники и, по словам одного из каторжных, «навели там шороху». Хмурое небо накрыло зону, точно крышка – чан с баландой, где варились узники. А потом – знакомый, родной барак. Томительный, тоскливый вечер в полумраке и вони. Злоба на судьбу, тоска и безысходность.
С тех пор так и повелось. Их поднимали каждый день в шесть утра и после торопливого, скудного завтрака гнали в лес. Работа высасывала все силы, и обратно Михей с Ромкой еле волочили ноги. Мишке не хватало короткого сна, и вставал он измученный и разбитый. Но работа в лесу прогоняла дрему, и время летело незаметно. Вечером же хотелось просто упасть на нары и забыться. Судьба придавила их гнетом тюремной жизни, не оставляя надежды. И парень чувствовал, что они превращаются в таких же узников, как остальные, погребенных заживо, ждущих смерти как избавления. У этого дома боли и скорби была одна цель – пережевать человека, вытянуть из него все соки до капли, а потом выплюнуть жалкий труп за ограду. Сколько их там покоится, безымянных, на дне глубокого котлована? Мертвецов хоронили, не заморачиваясь – присыпали сверху землей, чтобы не растащили вороны. Провожая грустным взглядом очередную телегу с покойниками, Рафик тяжело вздыхал и начинал философствовать.
– Всех в одну кучу свалили, нелюди. Ничего, помрем – боженька рассортирует, – бормотал он, хлебая вечерний кипяток. – Кто знает, может, на небушке мы этих тварей палками гонять будем, как они нас здесь.