Мэтр и Мария - стр. 8
Дэвид внезапно умолк. Порыв ветра, как показалось, смел куда-то солнечные лучи, и вмиг потемнело. Перед Розгиром стоял высокий и крепкий парень с ухоженной прической, с усами и легкой бородкой. В распахнутом пальто, под которым – очень дорогой костюм. На пальцах у него блестели перстни баснословной цены. Он вежливо спросил по-английски:
– Извините, вы говорите про Иисуса, приемного сына Иосифа?
Его баритон великолепно гармонировал с его внешностью и Дэвид понял, что перед ним неизвестный, но, возможно, способный, и при этом не бедный, актер. Видимо, парнишка узнал его и хочет познакомиться ради карьерного роста. Продюсер вообще-то не любил, когда к нему нагло приставали и предлагали себя. Хотелось сразу послать подальше этого человека, сказав: «Передайте портфолио ассистенту». Но профессиональные навыки или что-то еще остановили этот порыв. Дэвид сотворил на лице голливудскую улыбку:
– Сына Иосифа? Где-то беседуют и про каких-то других Иисусов?
– Конечно, нет. Можно присесть?
Крепыш дождался кивка Дэвида, который теперь предположил, что парень не актер, а сектант и сейчас предложит поговорить о Библии. Иван не понял ни слова из услышанных фраз, ибо языками не владел. Все в незнакомце выдавало его за богатого иностранца, только в наше время, разве поймешь, кто богаче – наши от скважин нефтяных, свой язык забывающие в Англиях всяких, или гости заморские.
Парень плюхнулся на скамейку рядом с Дэвидом. Доски прогнулись под его тяжестью, проскрипели, но выстояли.
– Прекрасная погода, господа, – улыбался юноша. – Хочется жить и работать.
Тут он ернически посмотрел в глаза Ивана и сказал ему по-русски:
– Хорошо работать, чтобы хорошо жить.
Это заглядывание в глаза Иван диагностировал как «нетрадиционная сексуальная ориентация». И по его спине прополз холодок от мысли: «А вдруг и Дэвид тоже, того?».
А Розгир как раз спросил как-то очень уж двусмысленно:
– Проповедуете любовь к ближнему?
– Да, и при этом исследую.
Незнакомец зажмурил глаза и заговорил потише:
– Здесь великолепно. Дышится легко. В этой местности люди массово живут где-то триста лет. Когда-то я отсюда любовался Эйфелевой башней.
«Ну вот, связался с неадекватным», – огорчился Дэвид. – «Теперь, пока отошьешь, много времени потеряешь». А у него впереди еще важная встреча.
Но парень успокоил:
– Нет, не смотрите на меня так. Я в здравом уме. Даже более чем. Той, не так уж далекой, зимой, у театра «Аквариум», где потом был первый в России кинозал, построили из дерева башню метров под сорок, полили изрядно водой, и так возникла Эйфелева башня изо льда. Наверху горела красная лампа. И изнутри подсвечивали. Представляете, зимней ночью в Санкт-Петербурге вы издалека наблюдаете парижское чудо.