Мэтр и Мария - стр. 25
– Кхе, кхе, – убеленный сединою старик как-то карикатурно прокашлялся.
Они ждали вопроса от остановившего их молодого человека. А тот молчал, и правая рука его то поднималась, то опускалась, как неконтролируемая. Внезапно за спиной Ивана басовитый голос посоветовал:
– Если поднял руку – крестись.
Иван автоматически перекрестился. Старики засмеялись и тихонько пошли дальше. Это крестное знамение вернуло Безуглоффа к реальности. Он повернулся и увидел восседавшего на спинке садовой скамейки обычного питерского бомжа, заросшего грязными волосами, но с выбритой макушкой. Куртка от Армани, джинсы Вранглер старой доброй модели, кроссовки Адидас. Настоящие, но поношенные изрядно. А главное, бывшие белые.
– Это ты посоветовал перекреститься, уголовник? – с угрозой спросил Иван.
– Вот уж сразу и уголовник. Это, знаете, преследование за религиозные убеждения. А если бы я сказал, чтобы Вы поклонились на Восток?
О, как поставлен голос этого человека! Баритон, ближе к басу, и выговор безупречный. «Артист», – догадался Иван. – «Наверняка, заодно с консультантом. Загримировались, гады!».
– Полиция, сюда! На помощь! – закричал Иван, заметив, что криминальная парочка удалилась вперед уже метров на сто.
Он кричал и сам не верил, что кто-то откликнется. Как-то так сложилось, что граждане предпочитают не вмешиваться в стремные дела, тем более, с участием полиции.
– Позвольте, я вам помогу, – предложил гламурный бомж.
Он встал ногами на скамейку в позу церковного регента в самый ответственный религиозный день и выдал громогласно и красиво, как песнопение:
– По-ли-ци-я!
А следом сымитировал вой сирены.
– Ты с ними заодно, актеришка! – махнул рукой Иван и припустил за мнимыми пожилыми людьми.
Какие ж они старики? Во как чешут, не угонишься. Сейчас разберемся, дайте только догнать. Иван дул во всю прыть, а расстояние все не сокращалось. Но Безуглоффу повезло на неравнодушных людей. Его настигла карета. Ну как, карета, – каретка, в общем-то. В нее был впряжен ослик.
А на козлах сидел величавый форейтор.
– Садитесь, господин, мигом догоним! Как говорится, эх, прокачу!
– Давай, дорогой! Гони! За все плачу! – прокричал Безуглофф, и только после этого выкрика вспомнил, что платить-то ему нечем. Однако желание отомстить за Розгира затмило ему сознание. – Догони этого агностика!
Безуглофф и сам не понимал, почему он назвал бодибилдера агностиком. Может, потому, что тот в Бога верил, а во Христа и в Духа нет? А может, сейчас он не смог подобрать обычного матерного слова, и самым бранным оказалось именно определение философа.