Метод дыхания (сборник) - стр. 16
Хоронили Денниса в закрытом гробу под американским флагом (прежде чем опустить гроб в землю, флаг сняли, свернули и передали маме). Мать с отцом испытали такое потрясение, что и теперь, спустя четыре месяца, шок все еще не проходил и вряд ли уже когда-нибудь пройдет. Комната Денни, по соседству с моей, была превращена в подобие музея, где по стенам были развешены его школьные похвальные грамоты, а возле зеркала, перед которым он сидел часами, делая себе прическу «под Элвиса», стояли фотографии его девушек. На полке все так же лежали старые подшивки «Тру» и «Спортс иллюстрейтед», в общем, все было как в отвратительных «мыльных операх», которые до бесконечности крутят по телевидению. Однако я не находил в этом ничего сентиментального – для меня это было ужасно. В комнату Денниса я заходил лишь в случае крайней необходимости: мне постоянно мерещилось, что вот сейчас открою дверь, а он там прячется под кроватью, в шкафу или где-нибудь еще. Скорее всего в шкафу… Когда мама просила меня принести из комнаты Денни его альбом с открытками или коробку из-под туфель, в которой он хранил фотографии, я воочию представлял, как дверь шкафа медленно, со скрипом открывается, и оттуда… Господи, он то и дело представал передо мной с наполовину снесенным черепом, в рубашке, покрытой кашицей из спекшейся крови и мозга. Я видел, как он поднимает окровавленные руки и, сжимая кулаки, беззвучно кричит: А ведь это ты должен был оказаться на моем месте, Гордон! Ты, а не я!
7
«Стад-сити», рассказ Гордона Лашанса. Впервые напечатан осенью 1970 года в 45-м выпуске «Гринспан куотерли». Перепечатывается с разрешения издателя.
Март.
Чико, обнаженный, стоит у окна, скрестив на груди руки и положив локти на перекладину, разделяющую верхнее и нижнее стекла. Вместо выбитого правого нижнего стекла в окне приспособлен лист фанеры. Животом Чико облокотился на подоконник, его горячее дыхание чуть затуманило оконное стекло.
– Чико…
Он не оборачивается, а она больше его не зовет. В окне он видит отражение девушки, сидящей на его в полнейшем беспорядке развороченной постели. От ее макияжа остались только глубокие тени под глазами.
Он переводит взгляд с ее отражения на голую землю внизу, чуть припорошенную крупными хлопьями мокрого снега. Он падает и тут же тает. Снег, снег с дождем… Остатки давно увядшей, прошлогодней травы, пластмассовая игрушка, брошенная Билли, старые ржавые грабли… Чуть поодаль – «додж» его брата Джонни с торчащими, словно обрубки, колесами без шин. Сколько раз Джонни катал его, тогда еще пацана, на этой тачке. По дороге они с братом слушали последние суперхиты и старые шлягеры, которые беспрерывно крутили на местной радиостанции – приемник был всегда настроен на волну Льюистона, – а раз или два Джонни угостил Чико баночным пивом.