Метка смерти. Академия Деркон - стр. 64

Лиловые глаза эльфа потемнели от вспышки гнева, но он ее усмирил, буркая:

— Именно так. Прошу это учитывать.

Хмыкнув, взял первую попавшуюся кружку и сделал большой глоток, отмечая, что кофе в академии куда хуже, чем во дворце, но пить можно. Впрочем, не стоит надеяться, что с началом обучения адептам обломится и такой.

— Где ты вообще достал этот порошок?

Эфер скривился и отвел глаза, но я успел заметить скользнувшую в них тенью боль.

— Тебе какое дело?

Пожал плечами.

— Ну, знаешь ли, мне как жертве его действия хотелось бы знать.

Сосед сцедил раздраженный фырк в чашку.

— Тоже мне, бедный-несчастный, меньше будешь рукоблудить в купальне. Я в ней тоже, если что, обмываюсь.

Рассмеялся:

— Рукоблудить? Ты серьезно? Странно слышать такое от темного. Я вообще-то нормальный здоровый дракон, которому требуется спускать напряжение. И желательно ежедневно, а то и по несколько раз.

— Что в моих словах было странного?

— Да ладно, не прикидывайся, — отмахнулся, допивая кофе. — Даже дети знают, что темные эльфы с юношества обучаются искусству любви, дабы удовлетворить в любое время своих повелительниц.

Эфер потемнел лицом. С громким стуком он опустил на тумбу чашку, что из нее чуть выплеснулась жидкость, и подался вперед, с трудно сдерживаемой злостью цедя:

— Так, значит. А ты не думал, что не всем темным такой уклад по душе? Не думал, как это, с юности терпеть насилие? Быть игрушками матерей рода и других женщин? Не думал, каково это, быть бесправным? Не иметь права голоса и отказа? Что бы ты почувствовал, когда твоему другу детства всего лишь ради потехи госпожа запретила прикасаться к телам других госпожей, назначив за это наказание в виде прилюдной кастрации, а затем казни, зная, что он не имеет права отказа, после самолично выпроводила на улицу без родовой защитной серьги, с садистским предвкушением наблюдая, как к нему тянутся эльфийки? Знаешь, что с ним стало? А я отвечу! Его уже давно нет! — последнюю фразу он выкрикнул мне в лицо и замолчал, тяжело дыша.

Растерянно смотря на опустошенного соседа, не знал, что сказать. Да и что в тот момент вообще можно было сказать? Кроме ругательных слов, других на языке не имелось.

— Что ты знаешь о темных, дракон, родившийся на свет в ласке и любви с золотой ложкой под хвостом? Что ты вообще знаешь о реалиях жизни?

— Эфер… Мне жаль.

Эльф горько усмехнулся:

— Тебе жаль? Знаешь, мне жаль тех убитых, изломанных и растоптанных лишь за то, что они умудрились родиться на свет темными эльфами. Вот чего мне по-настоящему жаль. И да, — сосед обернулся в дверях, — именно этот порошок служит хоть какой-никакой защитой, помимо серьги. Потому что с его действием насилие невозможно. Просто не встанет. Но ты и так теперь знаешь об этом, не так ли?