Метка рода - стр. 11
Детинец уж пробудился, носились по двору челядинки, теперь расторопнее — верно, Любица разгону всем дала с утра, а отдыхать и нет времени — к другому пиршеству готовиться нужно: как-никак, а сам князь Годуяр скоро прибудет.
С Любицей сталкиваться не хотелось, казалось, посмотрит ей в глаза, да и выдаст себя тут же Вейя, и заподозрит княгиня ещё чего, а сейчас не до того. Хоть и жёг стыд, вспомнить только, как Любица сотнику отдавалось, а Вейя и думать о том не хотела — как княгиня теперь мужу в глаза смотреть будет, только, видно, не первый раз то было. Пусть она сама ответ перед ним держит да перед богами, которым клятвы и обещания давала, Вейе нет до того дела.
Хоромины сосновые могучие встретили Вейю прохладой, пряность свежих трав луговых, что уже нарвали с утра челядинки да по углам разложили, наполняли духом особым и силой бодрили. Хорошо было в Кряжиче у князя Годуяра гостить, жизнь здесь течёт, что речка проточная — вроде быстро, да ровно. В остроге родном всё же беспокойнее было.
Вейя едва о порог не споткнулась, увидев княгиню у окна, когда в горницу вошла, что Любица ей отрядила по приезду. Она повернулась, вцепившись в Вейю взглядом едким. Вейя так и замерла у порога, не в силах совладать с растерянностью и удивлением, жар предательски всё же пыхнул углями на щеках, разнёсся по телу дрожью. Вейя сбросила волнение тут же — ведь не видел её никто, чего так разволновалась? Да всё же княгиня никогда за эти дни, что прибывала Вейя в детинце, не заходила, не справлялась и не чаяла за неё. И слова её те ревнивые, брошенные сотнику, всколыхнулись в памяти. Не рада была княгиня Вейе, а как Далебор вернулся — и вовсе ощетинилась, будто Вейя ей дорогу в чём перешла.
— Ходила уж куда? — спросила, скользнув по девушке взглядом внимательным.
— На капище, — ответила, не выказывая своего волнения, что пуще разгуливало по телу, прошла к лавке и положила верхицу, что так в руках и несла.
И не ускользнуло от Вейи, как нынче хороша была собой княгиня, как светилась белая кожа в обрамлении льняной намитки, что волосы её покрывала, как проступал румянец на щеках и горели красным сердоликом — как дорогие бусы на её груди — губы. И платье, в которое обрядилась она в нынешнее утро, из шёлка алого дорогого из дальних земель привезённого. Богато одевал её князь Годуяр, жена — его гордость и отрада. Многие считали, что наряжается княгиня для князя своего от радости о скором его приезде — так бы и Вейя подумала, а теперь даже горечь взяла от понимания, для кого это так Любица старается.