Метель - стр. 41
Слово «Спас» тождественно латинскому «specio», что значит «смотреть, обозревать, наблюдать», как и английское «spectator» (зритель), «spy» (шпионить), скифское «спу», то есть «глаз», что уже на столь поверхностном уровне вызывает логичный вопрос: а причем тут «спасать от мук адских», когда речь идет о «присмотре и наблюдении»?
Следуя за понятием Целостности, а также зная, что в «Сотерии» первый корень – это «σώω» (су), который восходит к общему индоевропейскому «сва» или «су», то есть некий «свод воедино, связывание», мы видим, что «спас» довольно точно подтверждается обрядом надевания нательного креста в христианстве – привязывания своего индивидуального к целому – к христианской Общине, олицетворяемой христианским Богом и Собором Святых».
Ну, наконец-то! Я нашел этот отрывок! Я, действительно, вычитал эти данные из книги! Вот только сомнения не хотели покидать мою голову, а повествование Гривина вело меня дальше:
«Дело в том, что символ креста обозначает как раз скрепление воедино. Второе, более народное, значение креста – это оберег от дурного. Вот и получается, что крест – это и скрепление, и оберег. Другими словами, крест – это безопасность и сила в единстве, что и есть настоящий смысл «Спасения».
Бог изображается в виде небесного глаза, поскольку Он, как смотритель («спас»), способен охватить взором весь мир, в то время как мы вращаемся внутри него. То есть, в отличие от земных существ, Бог видит всю картину целиком, как связанную систему, может охватить ее, то есть постигнуть. Таким образом, Бог находится вне этой системы, противопоставляется ей. Ведь только находясь вне мира, можно видеть его целиком, совсем как космонавты видят Земной шар издалека, понимая его реальные размеры, формы, наблюдая за атмосферными потоками и суточным вращением, а мы – земляне – удивляемся внезапному дождю и любуемся закатами.
Но если Бог – это «глаз» – субъект наблюдения, то что же тогда является объектом наблюдения? Чему противопоставлен Бог? Ответ – видимому материальному миру или, если давать ему имя, Сатане.
Да-да, «Лукавый» – это и есть наша «Явь», мир вещества, мир лиц и оболочек, имеющий множество форм. В то время как образ Господа – это олицетворение непроявленного, мыслимого, идеального. Взаимоотношения Бога и Дьявола, идеи и вещества, замысла и воплощения, именно в таком аспекте – это центр космогонии древних, понимание которой обязательно, так как дает способность воздействовать на материю».
Мой мозг буквально заскрипел. Я подумал, что от прочитанного, но только поначалу. Мне нестерпимо захотелось скинуть одежду – оболочку – и смыть с себя невидимый осадок этого «лукавого» мира. Мысли молниями забились внутри черепной коробки – текст книги запустил во мне механизм обрывочных воспоминаний, но на этот раз их было больше. Словно поток реки, перекрываемый хрупкой дамбой, готовый снести ее своей мощью. И мне было ясно, с чего такая сила, ведь теперь я мог предположить, откуда в моей голове вся эта утренняя информация по наузам. Она снилась мне этой ночью после чтения, но внезапное пробуждение и вызванная им ярость затмили сон, выгнав его в темные подземелья разума. Но теперь я вспоминал. И сон, и те события, что скрывались за ним.