Метаморфозы. Тетралогия - стр. 104
– Реально. Я делала и по двадцать.
– Что?!
– Книжку бери! Читай упражнение вслух!
Часы шли за часами. Сашке все чаще хотелось его ударить. Стегануть, чтобы собрался. Чтобы сосредоточился и сделал то, что готово больше чем наполовину. Она не могла видеть, что творится у него в воображении, но по взгляду, по дыханию научилась отличать удачи от киксов и сбоев.
Когда он сбился в конце длинной серии из пяти сложных упражнений, она не выдержала и ударила его по щеке. Он отшатнулся, схватился за лицо:
– Ты что?!
– Соберись! – прокричала Сашка в его красные затравленные глаза. – Соберись и сделай все сначала, или еще не так получишь!
Она с опозданием почувствовала, как горит ладонь. Удивилась сама себе: ей в жизни не случалось никого бить. Даже в шутку. А теперь она готова была схватить веник на длинной ручке, оказавшийся в углу, и бить этой палкой всерьез – избивать, причинять боль.
Под вечер он захотел спать, но Сашка не пустила. И сидела с ним всю ночь, а на рассвете, уже часов в девять, он вдруг почувствовал сам – и понял, как эти упражнения делаются.
Они сидели в коридоре общаги на принесенных из комнаты стульях. Вокруг что-то происходило, ходили, топали, орали, смеялись, жаловались на недосып, просили жрать; Костя в этот момент поверил, что через два дня сдаст зачет.
А Сашка только теперь поняла до конца, что за ад он носил в себе все эти дни.
– Сашенька! Ух, как хорошо, что ты позвонила! Мы завтра тебя встречаем, готовим сюрпризы, тут тебя такое ждет!
– Мама… Ты извини, я завтра не смогу приехать.
Пауза.
– Саша… Как это? Что случилось?
– Тут один мальчик пересдает зачет. Я ему помогаю.
Новая пауза.
– А что за мальчик?
– Однокурсник.
– Ну… Мы так тебя ждали… Старый Новый год…
– Я постараюсь приехать четырнадцатого, – сказала Сашка. – Я честно… раньше не могу.
По истории она получила, как ни странно, тоже пять. Притом что совсем не готовилась. Билет выпал очень удачно: Сашка слушала и конспектировала эти лекции, конспектировала добротно и теперь без труда припомнила все до мельчайшей подробности.
– Побольше бы таких студентов, – сказала сияющая историчка. А Сашка, потупив скромно глаза, попросила:
– Пожалуйста… У Коженникова горе… Он в таком состоянии… Поставьте три, я с ним позанимаюсь…
Историчка мучила Костю почти час, ничего от него не добилась, долго колебалась и поджимала губы – и все-таки поставила тройку.
Вечером того же дня первокурсники разъехались почти все. Остались несколько человек, чьи поезда шли утром, и «хвостисты».
И Сашка.
Экзамен третьего курса – тот самый очень важный, «переводной экзамен» – тоже выпал на тринадцатое. Никто не шутил по поводу несчастливого числа. Общежитие стояло полупустое и непривычно тихое.