Металл цвета крови - стр. 27
– Я ездил в Пискарево, – поправил ее Березин. – Но вы правы, там невозможно никого найти. Сведения о погребении отсутствовали. Не всех зарывали в землю. Многие тела сжигали в печах, прах ссыпали в канавы… В тот приезд мы полночи разговаривали с Клавдией Викторовной, пили чай… Не помню, чтобы она рассказывала про свою племянницу…
– А вы документы мои проверьте, – Маргарита глянула на него с укором, – или сходите в жилконтору, спросите, что за особа проживает на этой жилплощади и имеет ли она на это право…
– Даже не собираюсь, – поморщился Березин. – Вы неправильно меня поняли… Прошу прощения.
– Тогда и вы простите, – сухо улыбнулась женщина, – за то, что неправильно вас поняла. Вы пройдете?
– Нет, спасибо, в другой раз, – отказался Олег. – Мне еще на службу надо. Я из Новгорода прибыл, по делам. Образовались несколько свободных часов, решил забежать… Вот, держите, – он протянул ей сверток.
– Что это?
То, что лежало в свертке, простым смертным было, к сожалению, недоступно. Год назад Ленинградская кондитерская фабрика имени Н. К. Крупской возобновила выпуск конфет, прерванный в связи с блокадой. Их распределяли по детским домам, предприятиям «усиленного питания», часть поставок шла в армейские структуры.
– Что вы, я не могу, – запротестовала Маргарита. – Возьмите, не надо, я же не ребенок, право слово. Вы это Клавдии Викторовне везли…
– Но вы же сегодня за нее, – неловко пошутил он. – Возьмите, Рита, не обижайте меня. Попьете чай, помяните тетушку… и мою маму тоже. Нам это выдают, все в порядке, не беспокойтесь, я уже ел.
– Спасибо, Олег… – она смахнула тыльной стороной ладони набежавшую слезу, – мы уже не голодаем. На деньги пока ничего не купить, но пайковые нормы подняли, расширили ассортимент – с этого уже ноги не протянешь, как раньше… Мы всю жизнь прожили на Петроградской стороне. Мой отец, ее брат, работал в научно-исследовательском институте, преподавал биологию в университете. Его отношения с тетей Клавой испортились после смерти моей мамы от туберкулеза. Он быстро нашел себе другую – слишком молодую для него, это была его ассистентка… Они поженились, у меня появилась мачеха, это было начало 1941 года… Его новая жена умерла от холода под Новый год – субтильное сложение, проблемы с кровообращением… Моего отца арестовали в феврале 1942-го, и я до сих пор не знаю, что с ним, мне отказывают в ответе. Когда я в последний раз была в приемной НКВД, там вспылили, сказали: радуйтесь, что сами не загремели, нечего тут пыль поднимать… Мой отец ни в чем не виновен, я точно знаю, что это был ложный донос его коллег…