Метафизика памяти - стр. 10
Такого языка как предмета научного изучения нет. Язык живет в поэзии, в мысли философа, он есть дом бытия, тот сказ, в котором звучит бытие, и услышать этот звук может только человек, обладающий метафизическим слухом.
Память – величайший подарок богов человеку, только она делает возможным мышление, воображение, язык. Память – мать Муз, считалась главным источником, началом всех искусств. Из чрева Мнемозины вышли поэзия, драма, танец, наука о прошлом – история, наука о небе – астрономия. Именно Мнемозина считалась всезнающей богиней, связующей земное и небесное, ведающей прошлым, настоящим и будущим, аллегорией исконного первоисточника жизни и творчества[14].
«Отчего так сильно во мне желание, – писал А.С. Пушкин, – вновь посетить места, оставленные мною с таким равнодушием? Или воспоминание самая сильная способность души нашей, и им очаровано все, что подвластно ему?» («Из письма Дельвигу», 1824).
Я попытаюсь показать, как мир «очаровывается» памятью как самой сильной способностью нашей души.
Прямое и косвенное описание феномена памяти
Память как духовный феномен (как действие духа в нас) нельзя непосредственно вывести ни из работы мозга, ни из механизмов культурной или исторической памяти, ни из работы бессознательного. Его можно описать только косвенно. Человеку все основные феномены жизни даны только косвенно. Любовь – только косвенный продукт, она может возникнуть из физических и психических отношений, а может и не возникнуть, поскольку у огромного большинства живущих любви нет и никогда не было. Никакими прямыми причинами ее вызвать нельзя. В. Соловьев писал, что любовь для человека, что разум для животного – только смутно брезжащая возможность. Вся художественная литература (написанная мужчинами) – это попытка описать ту невстреченную женщину и ту несостоявшуюся любовь, которую нельзя найти и удержать в каких-либо мирских бытовых условиях.
Смерти тоже непосредственно нет для любого человека, это всегда смерть другого, я могу знать о ней только косвенно, поскольку это не моя смерть. Этой своей косвенностью, неуловимостью она и ужасает. И вся наша жизнь – только подготовка к смерти, с которой мы так никогда впрямую и не сталкиваемся. И в этом смысле любовь и смерть даны только косвенно.
…Любовь может длиться только как подготовка своего исчезновения, как подражание разрыву. Когда мы воображаем, что нам хватит жизни на то, чтобы увидеть собственными глазами, что произойдет с теми, кого мы потеряли – это-то и является состоянием любви как смерти[15].
Косвенным образом мы видим, слышим и понимаем. Например, мы видим не глазами. Глаз не дух, это материальный орган. Он не способен без моего воображения дистанцироваться от мира. Он видит только впрямую. Но с помощью мысли он может видеть косвенно, косить, видеть то, что глазу как физиологическому органу не дано. Но видеть косвенно – значит видеть самое главное, значит вообще видеть. «Так что нельзя сказать, что человек видит, поскольку он есть Дух, или что он есть Дух, поскольку видит: видеть так, как видит человек, и быть Духом – это синонимы»