Место Снов - стр. 6
Короче, если все эти факторы скрещиваются на человеке, то жить этому человеку нелегко и безрадостно.
У некоторых изначальная ущербность компенсируется денежным достатком и возможностью приобретать приятные вещи. Когда ты в состоянии позволить себе японский мопед – прыщи твоей души не так болезненны, не так заметны. У Ляжки денежного достатка не имелось, и все его прыщи были наружу. И зудели.
Мать Ляжки работала на железной дороге и любила играть в лото, отец бросил их пять лет назад, у него был чеченский синдром. Что он любил, Ляжка не знал, потому что все время, что Ляжка его помнил, отец лежал на диване и рисовал на потолке узоры лазерной указкой.
Сам же Ляжка любил дынный мармелад, коллекционировал постеры с симпатичными певицами, копил на поездку в Болгарию, потому что свято верил, что в прибрежных водах Болгарии водится столько лобстеров, что их можно ловить голыми руками. И ногами. Ничем, короче, Ляжка не отличался от миллионов своих сверстников. Было Ляжке тринадцать лет.
Ляжка выставился из-за гаража.
– Зима, иди сюда! – зашипел он и выпучил глаза. – Иди, не пожалеешь!
Зимин безразлично посмотрел на Ляжку.
Вид у Ляжки был несколько взволнованный. Да нет, Ляжка просто трясся от распирающих его чувств, глазки его просто выпрыгивали из орбит, собирались пойти погулять сами по себе, будто изнутри их выталкивала какая-то мощная радостная сила. Поэтому Зимин подумал, что, возможно, Ляжка и на самом деле хочет предложить нечто особенное, и тогда и правда имеет смысл к нему подойти. Зимин сказал:
– Ну, привет. Чего у тебя?
– О! – Ляжка завибрировал. – Мой жадный компьютерный друг! У меня есть кое-что… кое-что, от чего ты не сможешь отказаться! Супер! Ты себе просто представить не можешь…
– Короче давай, – посоветовал Зимин. – Мне еще домой идти жить, хлеб вот несу, каша стынет.
– Какой хлеб, Зима! – Ляжка огляделся и затащил Зимина в проем между гаражами. – Какое селедочное масло! Забудь про хлеб, забудь про воду, забудь про масло, забудь!
Между гаражами было тесно, к тому же ляжки Ляжки занимали весьма значительную часть межгаражного пространства, и Зимин прикладывал значительные усилия, чтобы не прислониться к пропитанной маслом стене и чтобы не быть раздавленным тяжелым ляжкинским пузом.
– Знаешь, что у меня есть? – зашептал заговорщически Ляжка.
– Знаю, – ответил Зимин. – Могу даже поспорить, что у тебя есть. У тебя есть фотографии голой Майки Ветерок.
– Ы! – восторженно замычал Ляжка. – Какая Ветерок? Фотографии сотни голых Ветерков не стоят половины того, что у меня есть!