Место под солнцем - стр. 74
– Кто он, ваш брат?
– Аднан Саркис, видный работорговец. Он тоже мечтает быть королем. И совсем скоро им станет. Вы друг друга поймете.
Ливий откинулся на деревянную спинку скамейки и впервые за время их разговора улыбнулся. Если до этого он был похож на двадцатилетнего юношу, то теперь походил на мальчишку.
– Вашему брату нужен помощник?
– Можно сказать и так. Я чувствую, что голова у тебя дурная, и дело нельзя пускать на самотек. Лучше творить глупости, имея влиятельного покровителя, чем связываться непонятно с кем.
– Никогда не был на востоке. Каково там, в Алжире?
– Жарко, влажно, полно вкусной еды и возмутительно красивых женщин. Увидишь однажды – и не захочешь уезжать.
***
Анвар, как и следовало ожидать, от предложения помириться с «тем наглым щенком» в восторг не пришел.
– Ты совсем умом тронулся, Саркис? Может, мне и хлеб преломить с этим прохвостом? Поцеловать его в обе щеки и пообещать, что впредь буду вести себя хорошо?
– Я не против, но так далеко заходить не обязательно.
Они сидели за широким грубо сбитым столом на тюремной кухне. Умар резал огурцы и помидоры для салата, который должны были подать за ужином, а Анвар, как всегда, дымил сигаретой и пил крепкий чай.
– Хрена с два я буду с ним мириться.
– Ты придаешь этому слишком большое значение. Он не хотел тебя задеть, не пытался оскорбить в присутствии других. Бедняга всего лишь попросил сигаретку. На преступление века не тянет.
– «Одно из двух: либо ты немедленно дашь мне сигарету, либо получишь по морде», – процитировал Анвар, с громким стуком возвращая пустую кружку на стол. – Знаешь, когда со мной в последний раз так разговаривали? Хочешь, расскажу, как я отреагировал?
Умар аккуратно снял темно-зеленую кожицу с очередного огурца и, положив его на доску, ловко разрезал пополам.
– Он хороший парень, Анвар. Я говорил с ним, смотрел ему в глаза. Наглости в нем хоть отбавляй, спору нет, и проблемы с авторитетами у него явно имеются. Ты должен его понять. Он впервые оказался в тюрьме, вдали от дома. Вокруг все чужие, все незнакомое, другой мир, правила, о которых он и понятия не имеет. И попал он сюда потому, что его сдали коллеги по ремеслу. Он мог петь на допросе соловьем, называя адреса и имена, но молчал, как рыба. Молчал даже после того, как ему пригрозили тюремным сроком. Молчал и после того, как за ним закрылась дверь камеры. Я знаю заключенных, которые держались на допросе молодцами и строили из себя крутых парней, но за решеткой теряли самообладание и рассказывали обо всем первому попавшемуся надзирателю. Много ты знаешь пацанов, уважающих наши законы?