Место под названием «Свобода» - стр. 71
– Я должен уйти, – сказал он. – Мне будет очень тоскливо без тебя, Энни, но бежать так или иначе придется.
– Ты мнишь себя лучше нас всех, верно? – спросила она уже немного сердито. – Твоя мать забивала себе голову идеями, не положенными при ее положении в обществе, и ты туда же. Для меня ты слишком хорош, так ты думаешь? Отправляешься в Лондон, чтобы жениться там на знатной леди, скажешь нет?
Его мать действительно часто заносилась мыслями слишком высоко, что правда, то правда, но он собирался в Лондон вовсе не для женитьбы на аристократке. И был ли он лучше, чем они? Считал ли Энни недостойной себя? Небольшая доля истины в ее словах присутствовала, и Мак даже почувствовал неловкость и смущение от этого.
– Я знаю одно, – ответил он. – Мы все слишком хороши, чтобы оставаться рабами.
Она присела на корточки рядом с корытом и обняла его торчавшие из воды колени.
– Ты совсем не любишь меня, Мак?
К своему величайшему стыду, он заметил, что у него возникает эрекция. Ему так и хотелось прижать ее к себе и утешить, унять слезы, но сердцем он уже ожесточился.
– Ты очень дорога для меня, Энни, но я никогда не объяснялся тебе в любви, как и ты мне.
Ее рука скользнула под воду и ему между ног. Она улыбнулась, ощутив в пальцах нечто очень твердое.
– А где Эстер? – спросил он.
– Играет с новорожденным младенцем Джен. Ее не будет дома еще достаточно долго.
Это Энни уговорила сестру задержаться, сообразил Мак. Иначе она поспешила бы к нему, чтобы расспросить о его планах.
– Оставайся здесь и давай поженимся, – сказала Энни, лаская его. Ощущение было невыразимо приятным. Он сам научил ее делать это прошлым летом, а потом заставил показать, как она доставляла наслаждение самой себе. Воспоминание только распалило его похоть.
– Мы сможем заниматься всем, что тебе будет угодно и когда угодно, – продолжала соблазнять его Энни.
– Если я женюсь, то застряну здесь на всю жизнь, – пытался возражать Мак, но сам уже ощущал, как перестает противиться вожделению, как слабеет его сопротивление.
Энни поднялась и сняла через голову платье. Под ним она не носила ничего. Нижнее белье обычно берегли для воскресных дней. У нее было стройное и крепкое тело с маленькими, почти плоскими грудями и с густым пучком черных волос на лобке. Почти вся ее кожа, как и у Мака, посерела от угольной пыли. Совершенно неожиданно она забралась к нему в корыто, заменявшее ванну, раздвинув коленками его ноги.
– Теперь твоя очередь помыть меня, – заявила она, передавая ему кусок мыла.
Он принялся медленно намыливать ее, покрывая пеной, а потом положил руки на груди. Ее маленькие соски отвердели. Она издала глубокий горловой стон, схватила за кисти рук и направила их вниз, заставив мимолетно погладить живот, к своей промежности. Его скользкие от мыла пальцы легко проникли между бедер, и он ощутил жесткие завитки лобковых волос с нежной плотью, скрывавшейся под ними.