Место, где живут Боги - стр. 7
Женщина не знает ответа. Женщину зовут Татьяна Горина, и она стоит над жестяной мойкой, опершись на нее руками в латексных зеленых перчатках, и смотрит на гору грязной посуды, скопившуюся за целый день. Ржавый кран подтекает который месяц, но в доме нет умелых мужских рук, чтобы его починить. Белая от хлорки вода скапливается в заляпанных кетчупом тарелках, принимая бледно-розовый цвет, и Татьяна видит в этих лужицах свое отражение. Измученное недосыпами осунувшееся лицо с сеткой бальзаковских морщин у раскрасневшихся глаз – странная, восковая маска, слепленная в занюханной мастерской. От бессилия и злобы Татьяна сжимает края раковины так, что они впиваются ей в ладони и боль, взбирающаяся по рукам, не дает ей заплакать. Выпустить на волю стаю безумных рыданий, что встали у ее горла гадким комком. Женщина дышит через нос, раздувая ноздри усеянные черными точками, и включает воду. На плите с четырьмя замызганными конфорками – варятся пельмени, а рядом, на разделочной доске, в луже красной крови лежит кусок курицы, из которого к вечеру будет сварен бульон. Татьяна смотрит на кастрюлю с пузырящейся водой, на разбухшие пельмени и думает о том, как похожи все ее дни. Заученная наизусть роль снежной королевы, выплеснутая, будто смола на полупустой, шуршащий чипсами зал, слезы на длинной лавке в подсобке, половая тряпка и тяжелое ведро воды – а впереди длинный, залитый грязным светом коридор, который нужно вымыть до закрытия. Дорога домой по темным улочкам, полным пьяной ругани и мурашки на пояснице от стука шагов позади. А дома больная мать, пятилетняя дочь и пятнадцатилетний сын, протаптывающий дорогу в колонию для малолетних. Старая мебель, старый допотопный холодильник, веник вместо пылесоса, облупившаяся штукатурка, мелочь в кошельке и темные пятна на подушках. А утром – выведенный на запотевших окнах знак бесконечности. Замкнутый круг, разорвать который нету сил.
Татьяна обреченно берет губку для мытья посуды и льет на нее чистящее средство. Сжимает в кулаке и комья белой пены падают в раковину, будто вата. Женщина берется за грязные тарелки, натирая их до блеска и снова, как всегда в ритуальном порядке, вспоминает свою былую жизнь. То время, когда она была счастлива.
Что я сделала не так? Почему все это прекратилось? Почему мне кажется, что все это было не со мной? – вопрошает она у Господа – некрещеная русская женщина, зажатая меж каменных тисков городской жизни. Таких обычных и оттого безумно страшных.
Что мне делать дальше?
И впервые за все годы – Бог отвечает на ее вопросы. Его голос – добрый и ласковый – звучит внутри Татьяны, согревая ее теплом. Она чувствует рядом кого-то справедливого и в надежде подает ему отяжелевшую, усталую ладонь.