Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка - стр. 24
Билли (как называла его своевольная командирша) числился назначенным канониром, считался непревзойдённым стрелком и пользовался повышенным уважением. Возрастной порог его варьировался в пределах лет тридцати пяти – тридцати семи (точно не сказал бы он сам); могучее тело дышало безграничным здоровьем и обладало нечеловеческой силой; чернокожее лицо походило на грозную, точь-в-точь разгневанную, гориллу; выпуклые серо-голубые глаза, обычно дружелюбные, когда необходимо, передавали звериную ярость; приплюснутый, на конце непривлекательно сморщенный нос, курчавые чёрные волосы, торчавшие в разные стороны, да лопоухие уши довершали страшный, едва ли не демонический облик. Оделся он оответственно гориллообразной внешности, а именно: буйволовая макушка прикрывалась потрёпанной треуголкой; голый торс скрывался лишь кожаной перевязью; на слоноподобных ногах отмечались широкие шаровары, высокие сапоги. Обладая завидной меткостью, пушкарь был по-детски, наивный, глуп.
В отличии от тупого мулата, Барти (точно так же окрещённый бравой пираткой) отличался острым умом, рациональным подходом, изворотливой хитростью. По небритой щетине он выглядел лет на сорок; неприкрытая маковка успела значительно облысеть; зеленоватые глазки-пуговки беспрестанно, «пугливые», бегали, быстро-быстро (раз за разом) моргали; в круглом, плотно прижатом ухе (левом) торчала золотая серьга; острый, едва не лисиный нос, впалые щёки да тонкие губы заканчивали внешний портрет. Облачиться, как и обычно, он изволил в поношенный синий кафтан, укороченные штаны, серые, однотонные им, чулки, тупоносые башмаки.
– Эй, двое из ларца! – непонятно, но почему-то саркастическая блондинка применила именно такое сравнение. – Несите вверенное имущество, – имелась в виду переносимая пушка, – обратно: все свободные люди потребуются мне в скором времени здесь… наверху, – добавилось для пущей определённости. – Поднять паруса – и полный вперёд! – кома́ндовалось ею в следующий момент.
Опытный боцман свистнул сугубым, отличительно определённым, мотивом и всё завертелось: подвластная команда мгновенно засуетилась; расторопные люди повставали по нужным местам; работа привычная закипела. Даже тринадцатилетний Бертран не оставался сидеть без дела, а по мере необходимости то помогал одному, то подносил другому. В итоге потребовалось не дольше пяти минут, чтобы выставить быстроходное судно по ветру да встать на правильные курс. Стрелявший королевский фрегат постепенно оставался далеко позади, а выпущенные ядра, все до единого, летели впустую.