Месть ледовой гончей - стр. 49
А меня оно, наоборот, пугало. Страшно сказать, но эта корабельная жизнь была мне по душе. Трапезы в столовой под шутки и дружный гогот моряков. Работы по палубе, после которых мыслей почти не оставалось и хотелось лишь добраться до лежака. Темная вонючая баня раз в неделю, когда жар проникает до костей и ты забываешь о холоде там, снаружи.
Пару раз я сталкивался с Зианом, чувствуя, как ему противен один мой вид. Но меня он больше не задирал. Волк и Сиплый эти дни мне тоже не попадались. Можно сказать, дела пошли на лад.
Казалось бы…
В тот вечер я опять сидел у печи, вместе с еще бодрствующими моряками. Палубная команда старалась вести себя потише, чтобы не будить товарищей, заступающих в ночную смену. Когда загудела дверь в коридор – мы посмеивались над раскатистым храпом Яки, которого боцман Гайн «Крюкомет» Ойле проклял рулевыми вахтами, а Мертвец приучил спать где угодно, но только не за штурвалом. Так что Коротышка пользовался любой свободной минуткой, чтобы вздремнуть.
На кубрике появился Половой.
– Бауди, иди сюда.
Моряки словно и не заметили появления старшего матроса. В конце концов, он частенько так выдергивал кого-то на работы. Но я понял, что на сей раз все не так-то просто. Старший матрос смотрел куда-то в пол, и желваки на его скулах ходили как умалишенные. Что-то случилось.
– Да, мастер старший матрос? – сказал я, едва приблизился к моряку.
– Идем, – буркнул он. Что-то тревожило Полового. Он старательно прятал от меня глаза.
– А куда?
– Мать твою, не болтай. Идем!
Пожав плечами, я последовал за ним. Вместе мы прошли по коридору на камбуз, где колдовал мастер Айз.
– Отнеси ужин шаману, – сказал Половой.
– Оно уже носило. Может, не надо? – скептически отреагировал на это кок.
– Кто-то же должен кормить Балиара? А то он там околеет над своими книгами.
– Стюарды Ворчуна нам на что?
– Спроси об этом Ворчуна, а? Ты видишь тут кого-нибудь из его шакалов?
– Это – опять в драку влезет, – убежденно вздохнул толстяк Айз. – Пожалей его, что ли.
Половой промолчал, а я, получив в руки поднос с кастрюлей, почувствовал холодок на спине. Старший матрос так старательно не смотрел в мою сторону, что стало жутко.
– Иди, – буркнул Половой и прошел в столовую, где плюхнулся на ближайшую лавку, тяжело вздохнул и положил голову на руки. Он невероятно нервничал. Переживал и боялся того, что ждало меня там, внизу. Он знал, куда меня посылает. Знал, кто там будет.
Волк и Сиплый не забыли маленького юнгу.
Я хотел спросить у него, почему он отправляет меня одного, без Фарри, но в тот же момент стал сам себе противен. Мы оба знали ответ на этот вопрос. Озвучить его – значит признаться в собственной трусости.