Месть ледовой гончей - стр. 15
– Ты сумасшедший, Эд, – сказал мне Фарри, когда вечером мы залегли на свои топчаны и разговорились. Ночная вахта нам в тот раз не грозила, и потому мы могли спокойно поболтать, пока нас не сморит сон. К сожалению, это случалось не так часто, как хотелось. Старшие офицеры всегда находили работу для юнг, считая, что таким образом мы быстрее станем частью команды и наберемся необходимого опыта.
После того как «Звездочка» ушла в поход, общий зал переменился. В нем появилось несколько десятков перегородок, призванных удержать драгоценное тепло. В какие-то закутки нужно было заходить нагнувшись, настолько низко спустили потолочные плиты. Некоторые и вовсе закрыли. Лабиринт тесных комнатушек-коробок, отделенных друг от друга переборками, крутился вокруг четырех боковых печей и одной центральной. Тепла нам хватало, и порою за ночь не сгорала и половина отведенной для отопления энгу.
В нашу каморку, расположенную по прямой от главной печи, даже попадал свет от пламени. И сейчас я лежал на спине, а на темном металле низкого потолка плясали отраженные огоньки «кабака». Если повернуться на правый бок, можно было разглядеть нацарапанные на переборке послания неведомых мне моряков. Одна запись особенно запала в душу. «Я выберусь», – аккуратными буквами вывел неизвестный корсар. В этих двух словах была невероятная сила. Они врезались в память на всю жизнь.
Но сейчас, повторюсь, я смотрел в потолок и слышал возбужденный голос Шона да ехидные комментарии моряка по имени Сабля. Слов его с наших лежаков было не разобрать, но интонации светловолосого матроса узнавались на раз-два. Резкий моряк был родом откуда-то с юга и нередко по делу и без задирал то одного, то другого соратника. В нем странным образом уживалась ненависть к людям и страх перед ними. В глазах вечно плескался вызов и готовность влезть в драку по любому поводу. Но он бравировал, успешно скрывал свою неуверенность в себе и даже не догадывался, что его тайна уже известна новенькому юнге-эмпату.
Снаружи мороз грыз борта корабля, тщетно пытаясь прорваться внутрь. Ветер завывал над раскачивающимися мачтовыми фонарями, бился секущей метелью о стальные листы зачарованной обшивки и надеялся прорваться к людям. Так хорошо, когда безумный холод остается по ту сторону стен. Кстати, одним из открытий для меня стало, что такие ледоходы, как «Звездочка», – это не просто железные коробки на гусеницах. О, сколько всего скрывалось под броней ледовых кораблей. Например, многослойные листы обшивки, между пластами которой попадались то пустоты, то забитые колючей тканью щели. Вдоль них шли тамбуры, где едва-едва работала система общего отопления. Но этот прохладный воздух защищал от мороза сами каюты, где в основном топили небольшими печками. На храмовом ледоходе Кассин-Онга, оставшемся в прошлом, таких ухищрений не было.