Мессия в Москве. Рассказы - стр. 4
– Не скажи – воскликнула подруга, как- то один с шестого этажа пригласил меня в гости и упросил присеть к нему в кресло. Так я час не могла встать. У них торчит от простатита, «сухостой» называется, и твердый как кость.
Старушки —пеструшки тоже не упускают случая. Одна соседка, лет под девяносто, вызвала сантехника. Когда он закончил работу, она напоила его так, что он отключился прямо на полу, и сняла с него штаны. Когда пришла внучка, она увидела, что бабушка сидит голая на мужике и груди ее, как тряпочки прыгают вверх —вниз.
Летом старики сидят на скамеечке под тополями и наблюдают. На седьмом этаже часто меняют квартиры, Какие то люди въезжают- тащат мебель наверх, какие —то выезжают и тащат вниз, особенно по субботам.
На восьмом этаже день и ночь- музыка. Три квартиры сдаются студентам университета «Дружбы народов», а в одной живет одинокий алкоголик, которого они споили. Сколько их там снимают, посчитать невозможно, как кошек с пятого этажа.
В одну из суббот мы с Аллой гуляли по Старому Арбату и увидели студентку-художницу.
Она рисовала портреты на заказ, а рядом стоял Костик с другом в спортивном костюме.
– У них свингерская семья – шепнула мне Алла.
– Как это, по очереди – переспросил я.
– Нет, с двух сторон, снизу и сзади – уточнила она. Иногда к ним приходит еще один друг и тогда художница подключает рот – получается трехэтажный секс. Алла вздохнула:
– Хорошо бы попробовать!
Она была очень развратная женщина и скупая, как многие москвички, которые за услуги предпочитают расплачиваться натурой: с телемастерами, с сантехниками, сдавая экзамены на
права и другие.
В эту субботу вечером по телику был концерт Пугачевой, когда она запела:
– Для тебя любимый мой!
Ахмат крикнул жене «Становись!», адмирал скомандовал «Поднять якоря!» и жена кинулась поднимать. Алла сидела у меня на коленях, обняв за шею, подпрыгивала и напевала с Аллой:
– Король с войны возвращался домой, раз-два, раз-два!
К студентке- художнице пришли трое, и петь она не могла, но двигались они синхронно.
Марь Ивановна навалилась на Петровича так, что не продохнуть, и он только дрыгал ногами. А на пятом этаже коты вылизывали шкурку у хозяйки, она намазала ее сметаной. Алла пела:
– Пока идут старинные часы!
Старики поглаживали гениталии, проверяя, не стоят ли. На седьмом перестали двигать мебель и занялись любовью. А восьмом этаже у Пугачевой сорвало крышу, и дружба народов переросла в неистовую групповуху.
– Для тебя любимый мой!
Дом не выдержал и, схватив букет цветочного ряда, поднялся над Белорусским вокзалом, перелетел Брестскую улицу, и приник к сияющим окнам дома Пугачевой.