Мешок с костями - стр. 67

Я остановился как вкопанный: луч фонаря выхватил из темноты мой автомобиль. Я прошагал милю в темноте, не замечая никаких звуков в лесу, хотя жизнь там не замирала ни на минуту. Я ни разу не оглянулся, чтобы посмотреть, а не преследует ли меня призрак в саване (или плачущий ребенок). Я увлекся историей, с помощью которой хотел оправдаться перед Биллом, начал прорабатывать подробности сюжета, занялся привычной мне работой, используя стандартные приемы, с одним только отличием: я проделывал все это в голове, а не бумаге. И творческий процесс так захватил меня, что я напрочь забыл про страх. Сердце уже билось в нормальном ритме, пот высох, комары не жужжали в ушах. А когда я остановился, любопытная мысль пришла мне в голову. Мысль о том, что мое сознание терпеливо ждало, пока я успокоюсь, прежде чем напомнить мне об очевидном.

Трубы. Билл получил мое разрешение на замену части старых труб, и сантехник их заменил. Незадолго до моего приезда.

– Воздух в трубах, – озвучил я свою догадку, проведя лучом по радиаторной решетке «шевроле». – Вот что я слышал.

Я ждал, что некая глубинная часть моего сознания назовет это предположение глупой ложью, стремлением подвести под случившееся материалистическую базу. Не назвало… потому что согласилось с тем, что такое возможно. Воздух в трубах может шуметь по-разному. Эти звуки принимают и за разговор людей, и за собачий лай, и за детский плач. Возможно, конечно, что сантехник сдренировал воздух, и я слышал что-то еще… но мог и не сдренировать. Вновь вопрос встал ребром: что делать, сев за руль? Проехать задним ходом две десятых мили, развернуться и покатить в Дерри, испугавшись того звука, что я слышал в течение десяти секунд (может, только пяти), пребывая в крайне взвинченном состоянии? Или ехать вперед?

Я выбрал второй вариант. Не мог меня развернуть один лишь звук, услышанный в прихожей. Не мог, потому что слишком многое означал для меня приезд в «Сару-Хохотушку».

Голоса в голове я слышал с тех пор, как помню себя. Не знаю, непременный ли это атрибут писателя или нет. Моим коллегам я такого вопроса не задавал. Не видел в этом необходимости, потому что знал, каждый голос – тот же я, но в другой ипостаси. Часто, конечно, я слышал голоса других людей, а самым знакомым (и близким) был мне голос Джо. Вот тут этот голос и зазвучал, и слышались в нем любопытство, легкая ирония и… одобрение.

Решил побороться, Майк?

– Да, – ответил я, стоя в темноте перед сверкающей в свете фонаря хромированной радиаторной решеткой. – Спасибо тебе, крошка.