Мерзавцы - стр. 16

Давлю большим пальце на ее подбородок, тяну за копну густых волос, заставляю себя остановиться, потому что она, похоже, уже и не сможет. Последний раз углубляю поцелуй и отстраняюсь, придерживаю ее за талию, потому что кажется, что она сейчас упадет.

– Спокойной ночи, Лера, – говорю я и удивляюсь, как не задыхаюсь, как от двадцати километрового полумарафона.

Смотрит на меня долгим взглядом, молча разворачивается на сто восемьдесят градусов и почти бежит к общаге.

Чуть пригнувшись, без труда ухожу от удара Феллини – всю тренировку без толку молотит кулаками воздух. Если так будет в клетке, то разбитой в фарш мордой он не отделается.

– Что это вчера было, братан? – спрашиваю я, на всякий случай отскочив от него на пяток шагов. – Вроде хотели просто шугнуть, пугнуть и трахнуть, чтобы отпало желание стучать, а ты запал, что ли, на отличницу?

– А если и запал? – шмыгает носом, откидывает назад мокрые волосы. – Мне надо будет сегодня отъехать, без меня дальше, хорошо?

Накидываю на шею полотенце, пытаюсь загасить раздражение, которое разливается в груди противной желчью. Не люблю, когда что-то становится не в кайф.

– К ней, что ли, отъехать? – расплываюсь в своей дежурной улыбочке. – Трахнулись уже без меня? Не делают так, братан. Не по-пацански как-то.

Смотрит на меня немного разочарованно, что ли.

– К матери. Бабки у них закончились. А Олега, походу, опять прикроют.

– Ну ладно, – морщусь, зря наехал. – Долго еще будешь тянуть эту хевру? Я бы на твоем месте предпочел притвориться сиротой, забыть о них, нахер!

– Ну так притворись, – фыркает он. – И про место твое и мое не надо.

Черные глаза недобро сверкают, но Феллини тут же гасит свои порывы. Как всегда.

– Я обычно делаю вид, что приемный, – ухмыляюсь я, спешно переводя все в шутку. Хватаю глоток холодной воды из бутылки. – Ты ее трахнул?

Бросает взгляд через плечо и снова отворачивается.

– Нет, – вытирает лицо и уже идет в раздевалку. – Хочешь первый? Вперед.

– А что если хочу? – поддеваю его, чтобы уже рыкнул, а не держал всю эту херь в себе. – Это проблема, что ли?

– Я же сказал, нет, – разворачивается, в широком жесте расставляет руки. – Ты ж мне брат. Все мое – твое, все твое – наше.

– Я знал, что ты не станешь из-за обычной девки со мной рамсить, – выдаю с широкой улыбкой, полушуткой. – Поеду тогда, прокачу не такую, чтобы не расслаблялась.

– Я стану с тобой рамсить, если и дальше будешь нести хуйню и доебываться, – огрызается Ромка и выходит. Увеличивает расстояние. Для него это почти единственная возможность не слететь с петель, когда начинает накрывать.