Мертвый разлив - стр. 63
– Я заметила, ты неравнодушен к воде? – спросила Юля, разоблачаясь прямо от порога. (“Ба – знакомые привычки!”) – Так полезли в корыто!
– Мало тебе душа?
– А! – махнула она рукой. – В той вошебойке только грибки собирать.
Следом за девушкой Вадим прошел в ванную комнату. И это действительно оказалось комнатой, иначе бы в ней не уместилось “корыто” – мраморный бассейн площадью метров пятнадцать, уже наполненный пенящейся зеленой водой.
– Ничего себе! – не удержался Вадим. – Какой же это этаж?
– Двенадцатый, а что?
– А если переборки не выдержат? Тут же тонн двадцать, не меньше!
– Умник! И охота тебе голову ломать?
С коротким визгом Юля бултыхнулась в воду и забарахталась, разбрызгивая пену.
– Ну, прыгай! – крикнула она Вадиму. – Устроим заплыв на дальность.
Сохранности ради тот тоже снял с себя одежду, отнес в соседнюю комнату. И только затем присел на краю бассейна, щурясь от летящих в глаза брызг.
– Так вот куда уходят народные денежки! – заметил он.
– Утекают, – поправила Юля. – А тебе жалко?
– Кто ж это приготовил? Имею в виду воду.
– Компьютер, глупый! – засмеялась она. – Слыхал о таком?
– Мала-мала, – скромно сказал Вадим. – Слушай, а на кой ляд тебе ходить к билдерам, если все можно устроить и здесь?
– А публика там занятная. – Девушка перевернулась на спину, разбросав конечности по сторонам, блаженно прикрыла глаза. – Надоели эти худосочные, обтекаемые, женообразные. “Мужика б!”
Помимо воли взгляд Вадима шарил по распахнутому перед ним телу. Какого черта, в самом деле: всему ж имеется предел!.. Ан нет его – и не надо.
– Но есть же здоровячки и поближе? Взять хотя бы гардейцев…
– Ах, эти! – С пренебрежением она хлопнула по пене. – Дуболомы: делают, что велено, – от сих до сих. Скучно!
– А у нас, стало быть, личности?
– Ну да, вроде тебя. – Она снова расхохоталась, дрыгая ногами, – какая-то избыточная веселость, натужная. – Лезь сюда, медведище, хватит препираться! Или застеснялся?
Именно! – вдруг осенило Вадима. То есть именно, что наоборот. Вот уж чего во мне сейчас ни на грош, так это стеснительности. Часа не знаком, а уже готов с нею в постель. С чего я так раздухарился? Ох, братцы, не к добру это!..
Резко распрямившись, он исполнил двойное сальто и обрушился в бассейн – к восторгу Юли, столь же чрезмерному. Тотчас она оседлала его, словно Ихтиандр дельфина, и заставила плавать по кругу, за неимением раковины трубя в сложенные ладошки. Кстати, вода здесь плотностью не уступала морской.
– Что в тебе подкупает, – сообщила наездница, надудевшись, – так это расшоренность. Другие бы столько ломались!