Мертвый кортеж - стр. 25

– Не облает? – поинтересовался я, повернув голову к гоблину.

– Она на чужих только дома рычит, – пояснил Гут-Гут, – а на улице – тише воды, ниже травы. Так что не должна.

Я кивнул.

– Приступай, Руперт.

Стоило друиду снять ошейник, и Сосика, встрепенувшись, посмотрела на эльфа прежним, осмысленным взглядом, не сулящим ему ничего хорошего.

– Пойдемте отсюда скорей, – буркнул кинолог, с опаской косясь в сторону таксы. – Уж больно место паршивое, не хочется тут без лишней надобности торчать.

На сей раз я был полностью с ним согласен.

Мы вернулись в порт и опять погрузились в вечерний Бокстон. Город уже потихоньку засыпал – одно за другим гасли окна, самоходки проезжали все реже, а прохожих можно было сосчитать по пальцам одной руки. Решив, что еще одной пешей прогулки через весь город мы уже не переживем, я предложил остальным поймать такси. Это оказалось не так просто, как хотелось бы, но в итоге минут через десять мы все-таки добились успеха. Завезя Руперта в его дом на северо-востоке столицы, наша повозка отправились на Цветочный бульвар. Таксист улыбался, прикидывая, сколько деньжат ему перепадет с этой поездки, Гут-Гут, обнимая Сосиску, рассеянно смотрел на проплывающие мимо дома, а я молча курил в приоткрытое окошко.

Еще один впустую потраченный вечер. Коллеги уже давно дома, с женами, детьми. Возможно, прямо сейчас они ужинают и болтают о том о сем, обсуждают, как провести грядущий отпуск, и тихо хихикают, вспоминая нелепую шляпку соседки, увиденную намедни. Меня же дома никто не ждет. Книга, ванная, сигарета да помятый чайник на плите – самые верные друзья. Хотя, наверное, это и к лучшему. Совсем недавно я пережил болезненный разрыв и, признаться, к новым отношениям был еще не готов.

Надо дать ранам на сердце немного зажить.

Вскоре мы остановились у входа в «На вкус и цвет», и я выбрался из кабины, дабы выпустить Гут-Гута и таксу. Грайверы нетерпеливо стучали в тормозные заслонки, нарушая царящую на ночном бульваре тишину.

– Что ж, спасибо за содействие, мистер Гут-Гут, – сказал я и протянул гоблину руку.

Цветочник машинально ее пожал, однако по стеклянному взгляду сиреневых глаз я понял, что мыслями он сейчас далеко отсюда. День у Гут-Гута явно не задался: сначала на него свалилось известие о смерти любимого дяди, а теперь еще и надежда быстро отыскать убийцу беззастенчиво испустила дух. В такие моменты слабые думают о петле, а сильные – о слабых: прижимая к груди Сосиску, гоблин ласково гладил ее по шерстке.

– Не отчаивайтесь, – сказал я, прокашлявшись. – Мы приложим все усилия, чтобы поймать проклятого ублюдка.