Мертвый кортеж - стр. 14
Мечты, мечты…
Надеяться, что врачи клиники днями и ночами сидят перед телефоном в ожидании моего звонка, было глупо. В лучшем случае, я получу ответ не раньше завтрашнего утра, в худшем же мне придется выбивать ордер и самолично тащиться на западную окраину Бокстона, чтобы заглянуть в журнал больницы.
Что еще я мог предпринять? Арестовать всех жителей рыбацкого квартала? Или устроить засаду в рыбном магазине? Характерный запах, который учуял флорист, если и сузил круг подозреваемых, то ненамного.
– Как думаете, кто-нибудь мог быть заинтересован в вашей смерти? – спросил я. – Есть ли у вас враги, мистер Фег-Фег? Или, возможно, в вашей коллекции имеется редкий цветок, который некие ценители любой ценой хотели бы заполучить?
– Хм-хм-хм… – задумчиво промычал гоблин. – Нет. Нет врагов. Нет редко… го. Обычные цветы… родичи – вокруг!.. И – ни с кем. Не ругал… ся, сэр!
– Что ж, ладно, – сказал я, спешно сделав пометку в блокноте. – Ну, в любом случае, спасибо. Вы очень помогли мне, мистер Фег-Фег. Обещаю, что приложу все усилия, дабы скорейшим образом найти вашего убийцу.
– Лучше найдите сосиску, – попросил гоблин.
– Сосиску? – нахмурился я.
– Мой поводырь, – пояснил цветочник. – Такса. Гут-Гут назвал. Смешно… вроде.
А вот это уже похоже на ниточку, отметил я про себя. Теоретически, поводырь вполне может привести нас к убийце, если тот, конечно, не прикончил бедную собаку вслед за хозяином.
– Кстати, во сколько ваш племянник обычно возвращается с ярмарки? – уточнил я.
– Шесть… сэр. Когда закрываю… да!
– Ну, кто-то ведь должен сообщить ему о вашей смерти.
– То-о-очно… – пробормотал гоблин.
Вспомнив о том, что убит, он заметно погрустнел.
– Пришла пора возвращаться в Покой, мистер Фег-Фег, – сказал я со всей теплотой, на которую был способен.
– А никак мне… ну… тут? – робко поинтересовался цветочник, снова начиная нервно ворочаться на полке. – Остаться, во?
– Боюсь, что нет, – ответил я и, понизив голос, начал читать заклятье Отзыва:
– Прими же обратно угасшую душу, позволь навсегда погрузиться в Покой. Пора уже связи с реальностью рушить, для этого снова стою пред тобой…
В третьем зале бокстонского морга, кажется, стало еще холодней, чем прежде. Под аккомпанемент стучащих зубов Фег-Фега я заканчивал стих, заученный еще в юности по указке моего наставника Ромидаля:
– Твой верный слуга отдает в твои руки того, кто по праву кончины там был. Склонившись в поклоне, за эту услугу Покоя владыку он благодарил.
Душа оставила тело гоблина, и я услышал далекий, едва различимый лязг – как будто владыка Покоя и впрямь в сердцах захлопнул врата своего царства. А все потому, что слова с корнем «благо» служат своеобразным замком для отзывного стиха. Только они защищают некроманта от прожорливого Вирма, который никогда не откажется забрать в свое царство две души вместо одной. Ромидаль частенько рассказывал о первопроходцах некромантии, которые клали силы и время на алтарь новой магической науки, шли, можно сказать, на ощупь и нередко расставались с жизнями, проверяя очередную безумную догадку. Так вот одной из главных проблем чародеев прошлого был как раз пресловутый замок, сдерживающий аппетит Вечного Червя. Некромантия успела потерять немало достойных людей, прежде чем один паркстонский маг наконец вывел жизненно важное правило о корне «благо». С тех пор смертность среди некромантов заметно снизилась.