Мертвые львы - стр. 49
Глубокий вздох. «Меня зовут Кэтрин, я – алкоголик». Синяя книга[10] стояла на полке книжного шкафа в гостиной, между словарем и сборником стихотворений Сильвии Плат. Ничто не мешает взять чашечку мятного чая, сесть в кресло и почитать, пока не схлынет морок. Морок – еще одно словечко из материнского лексикона. Кодовое обозначение климактерического прилива жара. У матери были кодовые обозначения для всего. Что, в общем-то, смешно, учитывая место работы Кэтрин.
Интересно, что бы подумала мать, если бы была жива? Если бы увидела Слау-башню, ее обшарпанный фасад, ее потрепанных жизнью обитателей… Кэтрин даже не задавалась этим вопросом, потому что ответ был до боли ясен: мать взглянула бы на старую мебель, на растрескавшуюся штукатурку, на пыльные лампочки, на паутину по углам и сразу бы поняла, что ее дочери именно тут и место – тут, вдали от амбиций и устремлений. Жизненную планку лучше устанавливать пониже. Не воспарять в облака.
Да и вообще по большому счету лучше не думать о том, что осталось позади.
Поэтому Кэтрин взяла мятный чай, принесла чашку в гостиную и в тысячный раз не сгоняла за бутылкой. И не стала открывать Синюю книгу, а тем более долбаную Сильвию Плат, а просто сидела и размышляла о лысых мужчинах и об их поведении на залитых дождем перронах. И старалась не думать ни о матери, ни о гранях жизни, стесанных до такой степени, что сквозь них ясно видно, что ждет впереди.
Ведь что бы ни ждало впереди, будет только хуже.
С семьдесят седьмого этажа ухнуть вот в это, думала Луиза Гай.
Вот же хрень!
Недавно одна из центральных газет опубликовала в приложении «Домашний уют» статью, в которой говорилось, что немного воображения и небольшая сумма денег способны превратить даже самую крошечную квартирку в компактное, удобное, прекрасно оборудованное жилище. К сожалению, «небольшая сумма» была достаточно большой, и если бы у Луизы были такие деньги, то она просто переехала бы в квартиру попросторнее.
А сегодня вечером, как обычно, украшением интерьера служило сохнущее белье. Сушилка (складная, чтобы прятать ее за ненадобностью с глаз долой) всегда мозолила глаза, потому что надобность в ней никогда не отпадала, а еще потому, что и в сложенном виде ее все равно некуда прятать. Поэтому сушилка стояла у этажерки с книгами, увешанная коллекцией нижнего белья, значительно улучшившейся с тех пор, как в жизни Луизы появился Мин. Повсюду, куда только можно было прицепить проволочную вешалку, сохли блузки, а со стола свисали рукава разложенного на нем мокрого свитера. Луиза, пристроив ноутбук на колени, сидела на кухонном табурете.