Мертвые львы - стр. 29
На Лэма выразительно уставилась женщина, слишком привлекательная, чтобы проявлять к нему живой интерес. Приглядевшись, Лэм заметил, что она уставилась не на него самого, а на сигарету, которую он, оказывается, зажал между двумя пальцами левой руки и постукивал ею по федоре. Правая рука уже рылась в кармане в поисках зажигалки, что со стороны выглядело так, будто он чесал яйца. Лэм одарил незнакомку своей лучшей кривой ухмылочкой, раздув при этом одну ноздрю, а в ответ женщина раздула обе ноздри и отвела взгляд. Лэм заложил сигарету за ухо.
Рука в кармане прекратила поиски зажигалки и нащупала мобильный телефон, обнаруженный в автобусе.
Телефон был древний, «Нокия», серо-черный, а функций в нем было примерно столько же, сколько у пивной открывалки. Для фотосъемки он был приспособлен не больше, чем дырокол – для электронной почты. Но когда Лэм нажал кнопку, экран засветился и дал возможность ознакомиться со списком контактов. Пять номеров: ЛАВКА, ДОМ, ЗВЕЗДА (наверное, местный паб), и два имени – ДЕЙВ и ЛИЗА. Лэм позвонил по обоим. Мобильный Дейва тут же сбросил звонок на автоответчик. Стационарный телефон Лизы распахнул дверь в гулкую бездну, где все звонки остаются без ответа. Лэм проверил входящие сообщения: одно-единственное, уведомление телефонной компании о том, что на счету осталось 82 пенса. Интересно, какую долю в наследстве Дикки Боу составляет эта сумма, подумал Лэм. Может, послать Лизе деньжат? Он проверил отправленные сообщения. Пусто.
Но Дикки Боу перед смертью вытащил мобильник и засунул его между подушек сиденья, чтобы там его обнаружил тот, кто будет его искать. Тот, для кого у Дикки было сообщение.
Как выяснилось, неотправленное.
Подошел поезд, но Лэм остался сидеть на скамейке. Не так уж много пассажиров вышло из вагона, не так уж много село в вагон. Поезд тронулся. Лэм заметил, что из-за стекла на него гневно смотрит привлекательная женщина, и тихонько пернул в ответ: эта приватная победа доставила ему удовольствие. Потом он снова занялся телефоном. Неотправленные сообщения. Неотправленные эсэмэски хранились в отдельной папке. Лэм проверил ее. На крошечном экране высветилось одно-единственное слово одного-единственного неотправленного сообщения.
У ног Лэма голубь сосредоточенно шкрябал перрон, будто занятый важным делом. Лэм не обратил на него внимания. Он разглядывал это единственное слово, вбитое в телефон, но неотправленное, навсегда заключенное в серо-черную коробочку, вместе с 82 пенсами неиспользованной предоплаченной связи. Как будто предсмертное слово можно выдохнуть в бутылку, закупорить ее пробкой и выпустить его на свободу после того, как неприятная возня с трупом завершилась; здесь, на платформе оксфордского вокзала, где бессильное мартовское солнце едва напоминало о себе, а под ногами бродил жирный голубь. Одно слово.