Мертвые канарейки не поют - стр. 24
И ведь она далеко не первая и, если не положить конца деяниям отца-насильника и сынка-помощника насильника, отнюдь не последняя жертва Барковских, старшего и младшего.
Вероятно, действие наркотика, которым ее напичкали, постепенно проходило, и к ней возвращалась способность контролировать собственное тело – а вместе с этим и боль.
Потому что то, что она считала болью до этого, не было болью.
Подлинная боль была еще впереди.
– Почему я? – прошептала девушка, точнее, подумала – и вдруг поняла, что смогла произнести, хотя бы и очень тихо, эту фразу.
Барковский, резво повернувшись к ней, произнес:
– Ого, Ритка-маргаритка, голосок прорезался! Значит, скоро начнешь орать благим матом.
Шаря в сундуке, он заявил:
– Ну, собственно, почему бы не ты? Ведь судьба всех тех, кто уже побывал в этой кровати, тебя до сегодняшнего дня не занимала. Так отчего же кого-то должна интересовать твоя участь?
В самом деле, почему?
– Но отчего не… не Эльвира…
Она сама не знала, отчего назвала именно это имя. Хотя, конечно же, прекрасно знала – потому что Эльвира в ее представлении была распутной девицей.
А в действительности – глуповатой, смазливой особой, обожавшей экстравагантные наряды. И имевшей в друзьях сына психопата – правда, на свое счастье, получившей от него отставку.
А ведь на этом месте могла быть, нет, должна была быть Эльвира! А оказалась она, Рита-Маргарита…
Выходит, что она желала Эльвире оказаться на ее месте.
Так же размышлял, по всей видимости, и Барковский-старший, озадаченно проронивший:
– Ну ты даешь! Хотела бы с ней местами поменяться? И только потому, что она размалеванная шлюха, а ты «синий чулок»? А как же пресловутая женская солидарность?
Он явно издевался над ней.
– Ну, Эльвирка не в моем вкусе. Мне нужны такие, как ты: с виду неказистые, а внутри огонь и пламя. Да и к тому же Эльвирка нам для иного требуется. Но для чего, тебе знать вовсе не обязательно. Иначе нам придется тебя убить!
И он захохотал.
– Значит, вы меня убьете? – спросила девушка, заметив, что Барковский извлек из сундука упаковку со шприцем, а также ампулу.
– Ну, не надо делать из нас каких-то карикатурных маньяков! Я получил удовольствие, спасибо за это, Ритка-маргаритка, однако зачем тебя еще и убивать. В конце концов, за такое можно и до конца жизни сесть…
А за кучу изнасилований, Лев Георгиевич, стало быть, нет?
Рита видела, как Барковский сноровисто открыл ампулу и с противным свистом втянул через иглу в шприц ее содержимое.
– Не делайте мне никаких инъекций! – простонала девушка, вдруг ощущая резкую боль во всем теле.