Мертвоград - стр. 1

Ночной город сияет огнями, будто зовет куда-то.

Зачем?

Странно, но кажется, что после Исхода людей в городе стало больше. На улицах постоянная сутолока. Лоточники и зазывалы, юродивые и бродячие проповедники, наркоманы и наркоторговцы, проститутки и жулики, ищущие легкой добычи, безработные, высматривающие возможность быстрого заработка, просто шатающиеся без дела. Последних большинство. Всех тянет на улицу. Как будто страшно им оставаться в своих квартирах, наедине с телевизорами, транслирующими только развлекательные программы для жертв лоботомии. Ни истории, ни новостей. При слове «культура» рука тянется к бутылке. Даже фильмов серьезных не показывают. Как будто весь мир сошел с ума и хохочет с утра до ночи и всю ночь напролет, до рассвета. Так и будет надрываться от смеха, пока не задохнется и не околеет, подавившись собственной блевотиной.

Ночь раскидывает вокруг сеть своих черных щупалец. Толстые, упругие, маслянистые, они сжимаются кольцами вокруг домов; цепляясь за окна, лезут на крыши. Они хотят коснуться всего, всего, что есть в городе.

Парень в широченных синих штанах и желтой кофте, с морковкой в руке, неумело и нелепо приплясывает под грохот стоящего позади него на перевернутом ящике бумбокса.

Волосатый малый что-то невнятно бубнит под гитару и будто ловит зубами губную гармошку.

Размалеванная до полного беспредела рыжеволосая дамочка в короткой кожаной юбке и пушистом апельсиновом топике, с сигаретой в руке прогуливается вдоль тротуара. То ли клиента высматривает, то ли просто покурить вышла. Кому надо, тот разберется.

Два бородатых мужика о чем-то спорят, агрессивно, но беззлобно, то и дело выдергивая из рук оппонента початую бутылку.

И все это на залитой ярким электрическим светом улице. На фоне сияющих витрин. Как будто канун грандиозной предпраздничной распродажи.

Игорь смотрит на все это из кабины «неотложки» с зеленым крестом, и кажется санитару, будто город посылает ему, именно ему какие-то знаки. Вот только понять, расшифровать их ему никак не удается.

– Ты когда спал последний раз?

– А что?

– Паршиво выглядишь.

– Как обычно.

– Нет, обычно паршиво, но не настолько.

Игорь провел ладонью по заросшему колючей щетиной лицу.

Сколько дней он не брился. Три? Может быть, четыре?

Нет, лучше спросить иначе – когда он перестал считать дни?

Сегодня, когда он заступал на смену, Молчун окинул его недовольным взглядом, но ничего не сказал. Как обычно. А что он скажет, когда у него санитаров работоспособных раз-два и обчелся.

Поначалу Игорь никак не мог понять, откуда на лице Молчуна это неизменное выражение вселенской скорби. Пока кто-то, да, может, тот же Верша, не рассказал ему, что прежде, до Исхода, Молчун был военным медиком и носил на погонах майорские звездочки.

Крепко держась за баранку, Верша смотрит вперед, на освещенную фарами дорожную разметку, так, будто читает зашифрованное послание, адресованное грядущим поколениям.

– Ты так себя угробишь… Слышишь, что ли, Гибер?

– Ага…

– Ну, и кому от этого лучше станет?

– Никому.

– Вот то-то и оно!

Верша точно знает когда, что, как и почем. В тех случаях, когда дело касается других, а не его самого.

Глянув на часы, Верша резко крутанул руль. Скрипнув тормозами, машина свернула в проулок.

– За полночь уже. Перекусить пора. Тут неподалеку есть китайский ресторанчик. Хочу говядину с лапшой.

– Может быть, просто пиццу возьмем?.. Или блинов?

– Хочу говядину с лапшой!

Игорь не любил китайскую еду, но спорить не стал. Верше ежели что в голову втемяшится, так его уже не переубедить. Каждый раз, когда они вместе на ночное дежурство выезжали, Верша тащил его в китайский ресторан. И каждый раз, часа через два после этого, он начинал жаловаться на газы в животе.

Ударив ногой по педали тормоза, Верша остановил машину в нескольких сантиметрах от нахально вывалившегося на дорогу старика в замызганном длиннополом пальто с меховым воротником, толкавшего перед собой тележку с огромным плоским телевизором.