Мертвая комната - стр. 43

Тревертон, потеряв все в самом начале жизни, вернулся в дом отца. Вернулся, чтоб слушать упреки за долги, которые он наделал, желая угодить человеку, который бессердечно и бессовестно его обманул. Потому он с позором покинул дом, чтобы путешествовать на небольшое пособие. Путешествие затянулось, и закончилось оно, как это часто бывает, эмиграцией. Жизнь, которую он вел, компания, в которой он вращался во время своего длительного пребывания за границей, нанесли ему фатальный вред. Когда он наконец вернулся в Англию, то находился в самом безнадежном из всех состояний – он был человеком, который ни во что не верит. В то время единственная его надежда была на брата. Но едва они успели возобновить общение, как ссора, вызванная женитьбой капитана Тревертона, оборвала его навсегда. С того времени Эндрю Тревертон был потерян для света. С тех пор он неизменно повторял одну и ту же горькую и безнадежную речь: «Мой самый дорогой друг оставил и обманул меня. Мой единственный брат поссорился со мной из-за актрисы. Чего же мне после этого ожидать от остального человечества? Я дважды страдал за свою веру в других и никогда не буду страдать в третий раз. Мудрый человек не мешает своему сердцу заниматься его естественным делом – перекачивать кровь по телу. Я накопил свой опыт за границей и дома и узнал достаточно, чтобы видеть сквозь иллюзии, которые выглядят как реальность в глазах других людей. Мое дело в этом мире – есть, пить, спать и умереть. Все остальное – излишества, и я с ними покончил».

Немногие лица, интересовавшиеся его судьбой после того, как он всех оттолкнул от себя подобными речами, узнали спустя три или четыре года после женитьбы его брата, что Эндрю живет в окрестностях Бейсуотера. Местные жители рассказывали, что он купил первый попавшийся коттедж, отгороженный от других домов стеной по всему периметру. Ходили также слухи, что он живет как скряга; что он нанял старика-слугу по имени Шроул, который был еще большим ненавистником человечества, чем сам Эндрю; что он не позволял ни одной живой душе входить в дом; что он отращивал бороду и приказал своему слуге Шроулу следовать его примеру. В тысяча восемьсот сорок четвертом году просвещенное английское общество видело в бороде признак помешательства. Борода мистера Тревертона могла только испортить его репутацию респектабельного человека. Но в то же время, как мог засвидетельствовать его маклер, он был одним из самых остроумных бизнесменов в Лондоне; он мог аргументировать свою точку зрения на любой вопрос с такой остротой софистики и сарказма, которой мог бы позавидовать сам Самуэль Джонсон; он вел свои домашние счета с точностью до фартинга. Но в глазах его соседей это ничего не значило, ведь он носил волосатое свидетельство сумасшествия на лице. За прошедшие семнадцать лет мы немного продвинулись в вопросе терпимости к бородам, но нам еще предстоит преодолеть немалый путь. В нынешний год прогресса, тысяча восемьсот шестьдесят первый, будет ли самый надежный банковский клерк иметь хоть малейший шанс сохранить свое положение, если он перестанет брить подбородок?