Мёртв и невредим - стр. 64

Ну вот, рано я поверила её крокодиловым слезам – у неё даже глаза не покраснели. Вика отправилась в коридор, Егор захлопнул дверь.

Мне стало неприятно. Причём не столько задело ведро помоев от гордячки, как то, что я стала невольным свидетелем личной сцены. Имп повернулся в мрачном молчании и увидел мои эмоции в живописном великолепии, как кадры немого кино.

– Понравилось шоу? – он пытался спросить с вызовом, но к раздражению примешалось ещё одно чувство – томительная и звенящая боль с самого дна души.

Я покачала головой.

– Если честно, не знаю, чего хочу больше: выпить или уйти.

– Не поверишь, я тоже, – хмыкнул Егор. – Только у меня нет такого выбора. Но шансы склонить тебя к первому варианту хоть есть?

– Не знаю, – ответила я и усмехнулась. – Если честно из дома отпрашивалась с боем, обидно будет за старания. Но у меня есть опасения… – покосилась я на него.

– Не хочу, чтобы ты меня боялась, – Имп ответил без фальши и медленно подошёл. – Если чувствуешь за мной косяк, можешь врезать.

– А смысл? – пожала я плечами. – Физическая боль не заменит мук совести. Но раз ты завёл этот разговор, значит, что-то шевельнулось.

– Определённо. Но то ли, что нужно, – обронил Егор, а я не успела отреагировать, как он продолжил не без сарказма: – Люди такие чувствительные и ранимые, не терпят несправедливости и критики, их категорически нельзя обижать и ругать. Я раньше тоже таким был. Когда начинал в музыке, парился, что меня хуесосили. А потом мозги встали на место, я преодолел этот барьер и поднял порог чувствительности. Поэтому к другим сейчас отношусь со своей позиции восприимчивости. Разве я виноват, что их уровень так низок?

Способность Егора выражать мысли нестандартно я отметила ещё во время первого этапа интервью, а к нынешнему моменту уже прониклась. Так он подавал что-то глубоко личное, вуалировал идеалы от тех, кто не мог понять.

– Ты так оправдываешь жестокие слова и самовольные поступки? Стопроцентно от ошибок тебя это не избавит. Неужели ты ни о чём не жалеешь? – спросила я, и Имп перевёл на меня взгляд.

По коже будто провели холодным остриём ножа, но без нажима. Порезов не осталось, лишь тонкий налёт опасности, трепета, возбуждения… Чего угодно, только не страха.

Бездна приоткрылась, маня бессчётным числом тайн, постичь которые, как мне виделось в тот миг, я вполне могла.

– Все упускают моменты и порой принимают неверные решения, – парень почесал лоб, а потом покосился на правую кисть, будто впервые увидел там татуировку. – Но если можно что-то исправить, надо это делать, – обронил он и протянул ко мне руку.