Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай - стр. 37

– Вам, наверно, приходилось сражаться с нехристями на море? – смущенно проговорил юноша, не зная, как подступиться к интересующему его вопросу.

– Да, сынок, и на море и на суше, – ответил Колумб; такая фамильярность удивила, но не обидела дона Луиса. – Было время, когда я любил вспоминать обо всех пережитых мною опасностях – а повидал я немало бурь и сражений, – но, с тех пор как моя душа пробудилась для великого подвига, все эти злоключения перестали меня волновать.

Отец Педро перекрестился, а дон Луис с улыбкой пожал плечами, как человек, услышавший нечто весьма странное. Однако мореплаватель продолжал говорить со свойственной ему серьезностью:

– Много лет прошло с тех пор, как я сражался против венецианцев вместе с моим родственником и тезкой Колумбом Младшим, как его называли, чтобы не путать с его дядей – адмиралом, носившим то же имя. Помню бой к северу от мыса Сан-Винсенти. В тот кровавый день мы бились с восхода до заката, враг был силен, но судьба хранила меня, и я не был даже ранен. Другой раз галера, на которой я сражался, была охвачена пламенем, и мне пришлось добираться до берега – а он был не близок! – в утлой лодчонке.

Глаза мореплавателя разгорелись, вдохновенный румянец заиграл на щеках, но даже и в своих преувеличениях – а это, конечно, было преувеличением – он сохранял такую сдержанность, серьезность и достоинство, что их невозможно было спутать с досужим легкомыслием людей, у которых мимолетные прихоти заменяют глубокое чувство, а суетные мечты – убежденность и силу воли. Отец Педро не улыбнулся и ничем не выказал недоверия к этим словам. Наоборот, по тому, как набожно он перекрестился, и по сочувственному выражению его лица можно было видеть, что он понимает и разделяет глубокую веру Колумба.

– Смотрите, воздвигается благословенный символ нашего спасения, наш путеводный знак! – вдруг воскликнул монах, раскинув руки, словно желая обнять небеса; он упал на колени и смиренно, до самой земли, склонил обнаженную голову с выбритым кружком тонзуры.

Колумб посмотрел в ту сторону, куда указывал отец Педро, и увидел, что над главной башней Альгамбры сверкает большой серебряный крест, тот самый крест, с которым Фердинанд и Изабелла не расставались в течение всей войны с маврами. В следующее мгновение над другими башнями взвились штандарты Кастилии и святого Яго. Зазвучал победный гимн, сливаясь с церковным песнопением. И началось торжественное шествие, в котором пышность священных облачений соперничала с блеском воинских доспехов. Но это зрелище является скорее достоянием истории, нежели нашего частного и более скромного рассказа.