Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики - стр. 1

Jim Hutton, Tim Wapshott

MERCURY AND ME

© Вера Герстле, перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Посвящается моей семье, Марте и Стивену

Джим Хаттон – тот, кого Фредди в 1980-е называл своим «мужем» задолго до того, как такого рода отношения были поняты, а тем более приняты. В этом году Фредди Меркьюри было бы 67 лет, а Джиму Хаттону, с которым он состоял в длительной любовной связи, – 64 года. Жизни обоих мужчин трагически оборвала болезнь.

Джим считал, что заразился ВИЧ именно от Фредди, и в итоге пережил его на 18 лет. Но Джим был заядлым курильщиком, что, конечно, негативно сказалось на его здоровье. Он скончался от рака легких 1 января 2010 года, всего за три дня до своего шестьдесят первого дня рождения.

На первый взгляд Джим Хаттон – самый неподходящий партнер для Фредди, экстраверта и всемирно известной рок-звезды. Джим – почти полная противоположность Фредди. Истинный ирландец, он производил впечатление тихого и сдержанного человека, а в компании мог вести себя очень застенчиво. Отношения, зародившиеся между ними, казались невероятными: как вышло, что скромный мужской парикмахер стал объектом желания самого эксцентричного рокера планеты?

И все же это произошло.

В 1993 и 1994 годах я помогал Джиму писать эти воспоминания о его удивительной жизни с Фредди. Книга не разошлась огромными тиражами. Джим не хотел прослыть одним из тех, кто козыряет перед издательствами любовной связью с мегазвездой. Совершенно ясно, что написать книгу «Меркьюри и я» его побудило желание излить душу и справиться с беспросветным горем. Так он получил возможность наконец-то смириться с утратой и всем, что он пережил до – и после – безвременной смерти Фредди.

Мне очень нравился Джим Хаттон. Возможно, блестящий мир знаменитостей не принимал его за своего, но он оставался верен себе и отчаянно отстаивал собственную независимость. Неудивительно, что после почти десяти лет жизни с Фредди он подвергся травле со стороны кое-кого из свиты певца, однако изо всех сил старался не терять самообладания.

Впрочем, так было на протяжении всей его жизни с Фредди в кенсингтонском особняке Гарден Лодж.

После смерти Меркьюри Джим перебрался в западную часть Лондона, где его гордостью и отрадой стал сад. Этот маленький палисадник в Равенскорт-Парке несравнимо меньше участка в Гарден Лодж, но столь же безупречно ухожен. Джим был, что называется, мастер на все руки.

Во время нашей работы над книгой Джим признавался мне, что, живя с Фредди, то и дело подвергался ехидным нападкам со стороны некоторых вхожих в дом. Такое нелицеприятное отношение стало еще более очевидным в первые недели после смерти Фредди – кто-то даже бессовестно утверждал, что Джим никогда не был любовником звезды. И эту травлю переживал человек, находящийся в состоянии искренней и глубокой скорби.

Некоторые, казалось, с трудом сдерживали зависть к исключительной, преданной, многолетней и очень особенной дружбе Джима и Фредди – ведь они-то, несмотря на все свои попытки, оставались для певца всего лишь коллегами, знакомыми или служащими. Джим говорил, что позже кто-то из них извинялся за свое поведение. Он проявил великодушие: в одночасье простил всем язвительные обвинения и нашел в себе силы жить дальше.

Несмотря на то что за годы совместной жизни в Гарден Лодж они то ссорились, то мирились, ни с кем Фредди не был близок так, как с Джимом. Но двери особняка Меркьюри, Гарден Лодж, всегда были открыты для друзей и родных. Он хотел, чтобы в доме царила атмосфера уюта и любви. Тем не менее события, которые стремительно разворачивались после смерти певца, обрушили на Джима удар за ударом.

Через некоторое время жизнь Джима в Лондоне без Фредди стала невыносимой, и к концу девяностых он без лишней огласки перебрался обратно в Ирландию. Родина стала единственным – и последним – местом, где он сумел найти утешение от потери своего необыкновенного партнера.

После того как Джим переехал в Карлоу, мы периодически созванивались. Там он действительно обрел тот особый покой, которого ему всегда не хватало в Лондоне, ощутил необходимость воссоединиться со своей большой семьей (девять братьев и сестер!). Родные, по его словам, оказали ему колоссальную поддержку. Несомненно, он по-прежнему любил Фредди, но, думаю, в тот момент нуждался в той особой, живительной и бескорыстной любви, на которую подчас способны только кровные родственники.